Город улыбок
Шрифт:
– Нет Лайла, - сказал я, аккуратно вытирая слезы, - просто, пролил немного виски! Я такой растяпа. Свяжи меня с Марком!
– Простой звонок, видео связь, голографический контакт?
– Простой звонок, ни его мерзкой рожи, ни тем более голограммы мне здесь ненужно.
– Слушаюсь, соединяю!
По комнате пошли длинные гудки, после чего я услышал знакомый голос:
– Привет, Кевин! Как дела?
– послышался прохладный сдержанный тон инженера Марка Гольдмана.
– Марк, - ответил я, садясь в кресло, - мне нужны новые куклы!
– Это невозможно, Кэвин! Ты сломал восемь за последний год! Я не смогу тебя постоянно покрывать! Кто-то из Бюро рано или поздно узнает, что ты не уравновешен, у тебя
– Мне не нужно лечение!
– Закричал я.
– Я в порядке! Это твои куклы не в порядке. Они всегда всем довольны, и всегда улыбаются...
Ответом была тишина.
– Прости, - тихо добавил я, - может, и в правду, я немного не в себе!
– В этом вся изюминка моего изобретения, - голос Марка, все такой же спокойный и обжигающе холодный, звучал в комнате так, будто он сидел рядом, а не находился в другом конце Рондо.
– Этим они и лучше живых женщин. Они не ноют, не жалуются, у них не болит голова, они не обижаются, но что самое приятно - выполняют все, абсолютно все твои приказы.
– Марк, она улыбалась, она улыбалась, когда я избивал ее, когда я превращал ее лицо в кашу. И те двое маленьких ублюдков тоже улыбались, пока я трахал труп их матери, и они улыбались, пока я избивал их, превращая их лица в металлически-пластиково-селиконовое месиво. Марк, черт побери, тебе не кажется, что с нами всеми что-то не так?
– Кевин, ты переработал, возьми отпуск и поедь в курортный сектор. Ты просто трудоголик.
Я лишь рассмеялся. Трудоголик? Я не работал физически ни часа в своей жизни. Вот мой отец, за жалкие гроши вкалывавший по четырнадцать часов на заводе был трудоголиком. А я сколотил себе состояние, читая людям истории о Боге. И только сейчас, спустя двадцать лет своей карьеры понял, что Бог давно покинул Город Улыбок.
– Марк, я ведь знаю тебя. Ты же пытался, хотя бы раз пытался?
– О чем ты, Кевин?
– тон инженера стал еще холоднее, я это почувствовал.
– Марк, ты ведь не дурак, понял, о чем я. Плачущую куклу, хоть одну, но ты создал?
– Кевин, ты очень подставляешь меня такими вопросами!
– Марк, я давно знаю и уважаю тебя...
– Да, Кевин, я создал гиноида, способного плакать, но... они пришли за ним...
– судя по голосу, Марк был зол. Это с ним бывало не часто. Я вообще не знал, что он способен на эмоции.
– Кто? Из Бюро Нравственности?
– поинтересовался я.
– Нет, - Марк на той стороне провода замолчал, а потом добавил с акцентом на последнем слове, - ОНИ...
– Клоуны?!
– я почувствовал, как стынет кровь в жилах.
– Я не хочу об этом говорить! Пока, Кевин!
По комнате зазвучали короткие гудки.
– Разъедини! И отключись сама!
– Отключиться?
– переспросила Лайла.
– Да!
– Слушаюсь!
Стены вдруг стали размытыми, изображение задрожало и полностью исчезло. Больше никакого камина с приятно потрескивающими в нем поленьями, и прочего готического антуража, только голая комната с белоснежными стенами. Вот он каков, наш мир без прикрас.
Клоуны, значит?! Раньше я думал, что они просто городская страшилка, но все же, слишком многие встречали их. А теперь вот и Марк. Да и вчера вечером, мне не померещилось, я точно видел клоуна.
Клоуны всегда стоят за всем в Городе Улыбок, как гласят городские легенды. Если ты будешь часто плакать и грустить, клоуны придут за тобой. Никто не знает кто они такие, люди или андроиды. А может ни то, ни другое? Судя по городским легендам, это настоящие монстры. Непонятно что они такое и на кого работают, скорее всего, они сами по себе. Это призраки Города Улыбок. Появляются там, где есть слезы, чтобы заставить всех улыбаться. Я слышал историю, как городская мафия захотела взять их под свой контроль. На клоунов устроили ночной рейд, мафия отправила лучших убийц, под утро десять из них нашли в центре города, прибитыми к рекламным щитам. Их животы были вспороты в форме улыбки. А из кишок выложена надпись: "Они были слишком грустными". Через сутки, главу мафии нашли мертвым, с разрезанным ртом, от уха и до уха. Злые языки посмеивались, что он выглядел счастливым. С тех пор клоунов побаивается даже мафия. Нынешний глава городской мафии, дон Скордзини, предпочитает просто не замечать их существования. Умный человек! Не зря я за его покровительство отдаю пять процентов доходов. Мафия называет это страхованием, они говорят, что когда меня прижмет, и у меня будут проблемы, то их покровительство с лихвой все окупит. Да мне то что, я все равно не успеваю тратить свои зарплаты.
Что касается самих клоунов, то согласно легендам, их интересовали только те, кто долгое время грустил или печалился. Они просто приходили к такому человеку и забирали его в свой "цирк". Никто не знал, где находится "цирк", и что он из себя представляет, даже те, кто возвращались оттуда, ничего о нем не помнили. Они возвращались где-то через месяц после исчезновения, но уже были другими людьми, всегда улыбались и никогда не грустили. Вот только, их постоянное пьянящее счастье, превращало их в каких-то безвольных овощей, с одной лишь реакцией на все раздражители - улыбкой. Я поежился, не хотел бы я попасть в руки к клоунам и пройти их странную терапию. Если такова цена счастья, спасибо, я пас, предпочту остаться человеком.
И вдруг, неожиданно для самого себя, я снова рассмеялся. Человек?! А человек ли я? Я один в этом городе, совсем один. Вокруг только механические куклы и живые улыбающиеся манекены. И страх, страх потерять комфорт и роскошь, которые дарит Рондо. Ведь я, рожденный в трущобах Третьего кольца, хорошо помню, что жизнь бывает и другой. Я попытался вспомнить своих мать, отца, сестру. Но снова пустота. Память не сохранила их лиц, как я не силился, но не мог ничего вспомнить, прошло двадцать пять лет с тех пор, как счастливого и одновременно напуганного десятилетнего мальчугана Кевина посадили в поезд, идущий в Рондо, посадили, чтобы дать ему шанс на новую жизнь, понимая, что больше никогда не удастся его увидеть. В тот день мать плакала от счастья, и от гордости за сына, но и от невероятной грусти расставания тоже.
Черт, я сжал кулаки, совсем не помню ее лица. И не осталось даже фотокарточек, мы были так бедны, что не могли себе позволить и этого. Забавно, сейчас за свою месячную зарплату, я мог бы купить чуть ли не сотню новейших современных фотоаппаратов. Я все еще пытался вспомнить образы родных, но перед глазами были лишь чертовы клоуны, их разрисованные лица с красными носами и разноцветными волосами. Всегда ли клоуны были такими монстрами? Нет, я помнил других, не стремящихся любой ценой заставить зрителя улыбаться. Я помню их по-доброму веселыми, когда их улыбка не таила в себе приговор. Это было однажды, мать тогда продала свой любимый и единственный шарф, чтобы купить нам билеты в цирк. И хоть этого хватило лишь на места в самом заднем ряду, но я до сих пор помню всех тех диковинных зверей, выступления клоунов, акробатов и воздушных гимнастов, файер-шоу и прочие цирковые номера. Это был самый счастливый день в моей жизни, тогда мама смеялась, искренне и по-настоящему. Где она сейчас? Наверняка, уже умерла, как и отец, скорее всего. В трущобах третьего кольца долго не живут, там нет ни денег, ни хорошего питания, ни подходящих условий жизни, ни нормальной медицины. Те, кто там доживают до пятидесяти - считаются долгожителями. А моя сестра? Она, наверно, вышла замуж за какого-то работягу из того же завода, где работал и отец. Он, наверняка, зарабатывает гроши, напивается в стельку дешевой бормотухой и регулярно бьет ее. Я почувствовал, как горячие слезы текут по щекам.