Город заклинателей дождя
Шрифт:
Гумбольдт застыл.
– Почему?
– Чтобы увидеться с тобой, разумеется. Мы же договаривались о встрече, ты разве забыл?
– Она швырнула в него тростью, которую до сих пор держала в руке.
– Лови. Я нашла ее в горах.
Гумбольдт небрежно поймал трость в воздухе.
– Это ведь твоя, я права? Полагаю, она тебе еще пригодится.
Только теперь Оскар узнал золотой набалдашник в виде львиной головы. Ученый бегло взглянул на трость.
– Чего ты хочешь от меня?
– Разве трудно догадаться? Я хочу, чтобы ты принес мне извинения. Кроме того, я хочу, чтобы
– Об этом сразу забудь, - огрызнулся Гумбольдт.
– Мы здесь, чтобы выполнить особую миссию.
– Тогда ты должен быть готов умереть за это.
– Я не стану сейчас сражаться с тобой, Уолкрис. Но когда мы справимся с нашей задачей, я буду в твоем полном распоряжении.
– Какие трогательные уловки, лишь бы уклониться от боя!
– проговорила женщина, приподнимая меч.
– Ты считаешь себя таким незаменимым?
– Нет, конечно же… - Гумбольдт удрученно взглянул на трость, затем потянул к себе золотую рукоятку. Из трости, как из ножен, показался тонкий и острый клинок рапиры.
– Дядя, нет!
– Шарлотта, все еще стоявшая у поручней, с ужасом переводила взгляд с одной на другую противоборствующую сторону. На лице Пеппера также отразился страх.
– Откажитесь, профессор, прошу вас,- обратился он к Гумбольдту.
– Я видел Уолкрис в битве. У вас нет ни малейших шансов.
Женщина саркастически улыбнулась.
– Ты слышал, Карл Фридрих? Прими мое предложение и испарись, как туман. Я даю тебе возможность спасти свою жизнь и жизни твоих людей.
Внезапно Шарлотта обратилась к Уолкрис:
– Оставьте нас в покое хотя бы на время! Вы просто не представляете, что здесь происходит. Мы пытаемся защитить людей от этих чудовищных насекомых. Вы явились в самый разгар операции, когда… - девушка осеклась.
Уолкрис ухмыльнулась.
– Твоя племянница? Обаятельная юная дама. Но тебе не стоило брать ее с собой в поездку, полную неожиданностей… - Она повернулась к Шарлотте: - Вы недооцениваете своего дядюшку, считая, что у него нет шансов. Он отлично знает, как можно смертельно ранить человека. Не так ли, Карл Фридрих?
– Я не хочу причинять тебе вреда, Уол. Мне кое-что серьезно помешало, поэтому я и опоздал тогда на нашу встречу.
– А как же клятва? Ты обещал, что мы вместе отправимся путешествовать по миру. И я была готова всю жизнь оставаться рядом с тобой.
– Уол, я тогда не понимал, насколько это важно для тебя.
– И это все, что ты можешь сказать в свою защиту? Кое-что тебе помешало? А ведь я тебя любила…
– Нет, ты ошибаешься. Ты была слишком занята собой, чтобы любить, и сейчас все обстоит точно так же. Я увел тебя из монастыря потому, что понял: пребывание там, идет тебе во вред. И сделал это из искреннего сострадания.
– Сострадания? Ты полагаешь, я нуждалась в твоем сострадании? Так я скажу тебе, что ты сделал: ты превратил нас во врагов. В волков, дерущихся из-за куска добычи. И теперь мы стоим здесь, друг против друга, и ни один не хочет уступить. Проблемы такого рода имеют только одно решение.
– Она легко поиграла мечом.
– Давай, берись за оружие!
Против
С первой секунды стало очевидно, что это битва не на жизнь, а на смерть. Оскар, которому доводилось бывать на состязаниях фехтовальщиков, сразу отметил одержимость и быстроту обоих противников. Рапира Гумбольдта безнадежно уступала японскому мечу и в весе, и в боевых качествах. Исследователь, отлично знавший это, сжимал левой рукой трость прочнейшего черного дерева, используя ее для защиты. Он отразил изящным приемом еще один грозный выпад противницы и следом нанес столь же опасный ответный удар. Рапира просвистела в сантиметре от лица Уолкрис.
Она мгновенно обернулась вокруг собственной оси, со свистом рассекая воздух. Кончик ее клинка оставил кровавую полосу на плече Гумбольдта. Ученый ответил выпадом, за ним последовал удар по мечу наемницы, который она сумела отразить, лишь приложив все свои силы. Однако это не помешало ученому одновременно нанести ей хлесткий удар тростью по голени.
Раздался резкий щелчок, за ним последовал сдавленный крик боли. Уолкрис удалось покинуть опасную зону, но в дальнейшем она заметно прихрамывала. Осыпая противника проклятиями, она все-таки вернулась на исходную позицию, и они вновь закружились в боевом танце.
Оскару казалось, что он понял суть боевой техники каждого противника. Гумбольдт действовал классически, строго по правилам, и с той силой, которая соответствовала его росту и массе. Стиль Уолкрис, напротив, отличался скоростью и отточенным изяществом. Она избегала классических выпадов и парировала удары необычной техникой вращения клинка. Ее движения были столь быстрыми, что мерцающий серебром меч словно растворялся в воздухе.
У обоих были сильные и слабые стороны, но Оскар был просто поражен, насколько хорошо держался Гумбольдт. Он и не подозревал, что тот такой опытный и тренированный боец. Он отражал удары, бил и колол, словно всю жизнь не занимался ничем другим. Однако вскоре стало ясно, что долго ученому не продержаться. Он был слишком рослым и тяжелым, чтобы длительное время выдерживать такой темп. Пот струился по его лицу, он дышал тяжело, как паровая машина. Уолкрис же словно только-только начала разогреваться, и ее выпады были не менее агрессивными, чем в самом начале боя. К тому же она действовала теперь более трезво и осмотрительно.
Прошло около десяти минут, и Гумбольдт, после превосходно выполненного женщиной скользящего бокового удара, поскользнулся на мокрой палубе, потерял равновесие и упал, сильно ударившись спиной о кормовую надстройку судна. В следующее мгновение Уолкрис была рядом.
– Сдавайся, Карл Фридрих!
– потребовала она, приставив острие меча к его груди.
Элиза в ужасе спрятала лицо в ладонях.
Ученый попытался подняться на ноги, но внезапно раздался душераздирающий свист. Все были настолько поглощены схваткой Гумбольдта и Уолкрис, что за входом в расщелину никто не следил.