Город Золотого Петушка
Шрифт:
И прямо через заросли кинулись к матери, напоследок махнув рукой Андрису и Игорю.
Мария Николаевна поцеловалась с Вихровой, и, взявшись за руки с Алей и Лялей, они пошли по лесной дорожке к своему дому. Мама Галя посмотрела им вслед и тоже пошла к себе…
6
Игорь с Андрисом дошли до траншеи и грота позади Охотничьего домика. Андрис пристально поглядел на Игоря.
— Кроме папиросы, он не бросил тут ничего? — вдруг спросил Андрис. И Игорь понял, что Андрис спрашивает про того, который с усиками. Откуда он узнал об этом? Но Андрис тут же сказал: — Товарищ Аболинь со мной долго разговаривал. Рассказал, что ты слышал здесь, в гроте.
Игорь спросил Андриса:
— Скажи, ты никого не подозреваешь,
Андрис нахмурился:
— Как я могу подозревать! И кого? Только один раз его вызвали к телефону в контору, а я чистил там клумбы во дворе. Мне было видно, как он говорил. Он был очень недоволен этим звонком. Звонил ему Янсонс. Ну… тот, которого недавно выпустили, — гитлеровский прихлебай! Я ничего не слышал — мимо проходила электричка. Потом отец повесил трубку и сказал: «На кой ты мне черт нужен, спрашивается!» Он весь этот день был какой-то нехороший — молчаливый, рассеянный, после обеда не отдыхал. Вечером ушел и… не вернулся больше! А остальное ты сам знаешь.
— А Янсонс с усиками? — спросил Игорь затаив дыхание, уверенный в утвердительном ответе.
Но Андрис сказал неожиданно:
— Тетя Мирдза говорит, что он бритый приходил к ним тогда, помнишь? Конечно, усы можно и отрастить и сбрить, когда хочешь! Ох, ничего я не знаю… — Андрис вдруг закрыл глаза и с мукой и силою сказал: — Одно знаю — я этого проклятого своими руками задушил бы!..
Отъезд близится, и мама Галя начинает укладку.
Сборы подходят уже к концу, когда папа Дима, несколько смущаясь, притаскивает под мышкой кипу своих книг, которые скрывались в Рыбачьем домике. Он знает, что заслужил выговор мамы Гали, и готов принять его как должное.
Но мама лишь искоса взглядывает на педагогическую артиллерию. Уста ее хранят молчание. Разве по сравнению с тем, что произошло на Янтарном берегу, трагедией подлинной и жестокой, ребячья уловка папы Димы может иметь какое-нибудь значение! Так же молча она вынимает из большого чемодана с вещами папы Димы кое-какие свои мелочи, освобождая место. Она вынимает из него даже тяжелый сувенир — сверкающий желто-зеленый кувшин с латышским орнаментом и кладет его в свой чемодан.
Папа Дима, пыхтя, укладывает педагогическую артиллерию. Это нелегкая задача — он тоже напокупал разной соблазнительной памяти о незнаемых краях: резное деревянное блюдо на стену, задумчивый пейзаж Янтарного берега… Но наконец он захлопывает крышку чемодана и с облегчением выпрямляется. Мама Галя все время прислушивается к его дыханию, как бы не обращая на мужа никакого внимания. Папа Дима отдувается — он пыхтит, как паровоз, но в дыхании его нет тех предательских хрипов, той «музыки», которая сказала бы маме Гале, что вся поездка была напрасной. Нет, он очень хорошо дышит. Ну, слава богу!
— Свой чемодан потащишь сам! — говорит мама Галя сурово. — Будешь знать, как возить с собой книги!
— Да, конечно, я сам! — с готовностью отвечает папа Дима и чувствует себя богатырем.
7
Когда Игорь вернулся домой, отец сказал ему:
— Тебе письмо, Игорек!
— Мне? От кого? — с удивлением спросил Игорь, вертя в руках конверт, надписанный не очень-то красиво — буквы так и плясали во все стороны, а на одном углу ляпнулась клякса, да так и застыла, раскинув свои ручки-ножки. — Ой, это от Мишки! — сказал он обрадовавшись. — Это Мишка не может без кляксы обойтись!
— Тебе виднее, от кого! — сказал отец. — Мы получили письмо от Людмилы Михайловны, а тебе, видно, Миша написал. Ведь когда уезжали мы — ты условился с ним переписываться? Да так и не вспомнил об этом своем обещании и о своем друге тоже. Не так ли?
— Ой, я все хотел написать, но как-то так получалось…
Он открыл письмо. Мишка писал о том, что он пошел уже в школу, что все спрашивают его, где Игорь и скоро ли он приедет. «Ведь он — твой дружок!» — говорят они», писал Мишка. У Игоря залило яркой краской все лицо. «А ты мне не написал ни строчки, и я ничего не мог им сказать — и сам не знаю, когда ты приедешь. Андрей Петрович сказал сегодня, что Вихровы немного задержатся, но к концу месяца будут дома». Отец дал
Но скоро уже, очень скоро увидится Игорь с ними. Опять гостеприимно встретит его милый старый двор, в котором все будет так, как было и прежде. Но тут мама Галя озабоченно сказала, собирая белье Игоря:
— Ну и растешь же ты, Игорешка! За лето вытянулся так, что просто безобразие, — все штаны коротки, все рубахи малы, придется тебе новую форму шить или покупать: таким обдергаем нельзя идти в школу!
Э-э! Нет — и в старом дворе встретят Игоря уже не те Мишка, Леночка и Наташка. И они за лето подросли и — наверно! — стали в чем-то непохожими на тех, какими он оставил их весною. Все живое, верно, вытянулось на старом дворе! «Интересно, кто из нас сейчас выше — я или Мишка?» — думает Игорь. Все выросли. Кроме Индуса — он ведь уже взрослый пес. Ох, как хочется поскорее увидеть их! Ау-у, Мишка! Ты слышишь меня? Что ты делаешь сейчас? Пришел из школы, недовольный и огорченный первой двойкой, за которую придется расплачиваться разговорами с матерью; а она, узнав, будет кричать, что Мишка бездельник и что он не жалеет ни мать, ни отца. Но пока Мишка молчит, и мать накрывает ребятам на стол — они учатся в одной смене и приходят в один час. А может быть, они уже на дворе и вспоминают сейчас Игоря, и Мишка, шутя кричит в эту минуту: «Ау-у, Иго-о-орь!» — и ему вторят в два голоса Леночка и Наташка.
— Папа, а сколько времени сейчас у нас, в нашем городе?
Отец, который все знает, посчитав на пальцах, отвечает:
— Сейчас здесь двадцать два! Разница в поясном времени — семь часов. Вот и считай! Выходит, у твоего Мишки сейчас пять часов утра — завтрашнего дня! Завтрашнего дня! Твой Мишка живет раньше тебя на семь часов! — и смеется. — Видишь теперь, как мы далеко забрались!..
Это ничего, что далеко, лишь бы не забывать своих друзей, и чтобы они, правда, не забывали тебя, тогда и расстояние не страшно…
Письмо Мишки напоминает Игорю о старом дворе и о прощании ребят с Игорем накануне отъезда. Тогда Мишка сказал Игорю:
— Ты не дружи ни с кем там, в незнаемых краях! И приезжай скорее!
Ой, ведь то же самое сказал Игорю и Андрис, вот-вот.
Игорь становится в тупик — как же так, выходит, он изменил Мишке, когда подружился с Андрисом, и изменит Андрису, когда встретится со старым другом — Мишкой?
— Как же так? — произносит вслух, не в силах найти нужное решение, Игорь.
Отец смеется, слыша его вопрос, и говорит, что Игорь сам должен разобраться в этом — его друзья, он и должен выбирать между ними.
Игорь вспыхивает:
— Как так выбирать! Что ты говоришь, папа Дима!
Папа невинно произносит:
— Ах, не надо выбирать! Ну, ты и не выбирай! — Он хитро смотрит на Игоря и спрашивает: — Мишка твой друг? И Андрис твой друг? Значит, и ты им, каждому в отдельности, — друг? Прекрасно! Ну, и что из этого получается?
— Получается… получается — три друга! — кричит Игорь, очень довольный решением.