Город Зверя(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Теперь мы двигались по лесистой местности, но деревья были самыми странными из тех, какие я встречал.
Их стволы состояли из многих сотен стройных стеблей, сплетавшихся друг с другом и создающих стволы 10–15 метров в диаметре.
Листва была оттенка, схожего с цветом папоротника Алой Равнины — хотя красный цвет преобладал, но были также оттенки голубого, зеленого, желтого, коричневого и оранжевого. Казалось, что лес пребывал в осеннем состоянии. Как бы странны ни были эти укороченные деревья, они каким–то образом напоминали мне детство.
И
Но, оказывается, было в этом лесу и такое, что в любом случае заставляло двигаться дальше.
Мы уже два дня двигались по лесу, когда Дарнал вдруг остановил своего зверя и молча показал сквозь листву.
Дахар Дарнала теперь, казалось, двигался неуверенно, и мой тоже стал вести себя довольно странно.
Дарнал начал разворачивать своего дахара, направляясь в сторону, откуда мы пришли, мой зверь последовал его примеру, словно рад был повернуть назад.
Затем Дарнал остановился, и его рука легла на рукоять меча.
— Слишком поздно, — тихо произнес он. — И мне следовало предупредить тебя.
— Я ничего не вижу и ничего не слышу. О чем тебе хотелось предупредить меня?
— О хиле.
— Хиле? Это что еще за хила?
— Вот, — показал Дарнал.
К нам направлялся кошмарный зверь со шкурой такого же пестрого оттенка, что и листва на деревьях.
У него было восемь лап, и каждая лапа кончалась шестью кривыми когтями. Он имел две головы, и на каждой был широкий зияющий рот, полный острых, как бритва, зубов, пылающие желтые глаза, раздувающиеся ноздри. Из туловища росла одна шея, раздваивающаяся у голов.
Еще у него было два хвоста, чешуйчатых и мощных на вид, и бочкообразное тело с подрагивающими мускулами.
Он не был похож ни на какое другое животное. Он просто не мог существовать — и все же он существовал.
Хила остановился в нескольких футах от нас и хлестнул себя по бокам обоими хвостами, рассматривая нас двумя парами глаз.
Единственным нашим преимуществом, насколько я мог понять, являлось только то, что размером он был лишь в половину обыкновенного дахара. И все же он выглядел опасным и, как теперь понял, мог с легкостью разделаться с нами.
Неожиданно зверь прыгнул. Но не на меня и не на Дарнала, а на шею дахара Дарнала.
Бедное животное завизжало от боли и страха, когда хила вонзил в его плоть свои когти и попросту повис, добираясь зубами до спинного мозга дахара.
Дарнал принялся рубить хилу мечом. Я хотел прийти к нему на помощь, но мое животное отказалось повиноваться.
Тогда я спешился — это было единственное, что я мог сделать, — и остановился за спиной вцепившегося хилы. Я мало разбирался в марсианской биологии, но избрал место на шее хищника, соответствующее месту, которое он закусил у дахара. Я знал, что многие хищники избирают у своих жертв те места, которые соответствуют их собственным жизненно важным центрам.
Я вонзил меч.
Несколько мгновений хила все еще пытался добраться до хребта дахара, затем он ослабил хватку и с воплем боли и ярости, от которых кровь стыла в жилах, упал на мшистую землю. Я отступил, готовый отразить любую его атаку. Но зверь едва поднялся на лапы, постоял, сделал пару шагов прочь от меня, а потом свалился замертво.
Дарнал слез со своего дахара, который стонал от боли и рыл лапой мох.
У бедного животного был вырван изрядный кусок мяса из холки, и единственное, что мы могли сделать, — избавить его от лишних мучений.
Я со страданием посмотрел, как Дарнал приложил меч к голове животного и вогнал его точно в мозг. Дахар и хила лежали бок о бок.
Теперь нам пришлось ехать вдвоем на одном животном, и хотя мой дахар был достаточно силен, чтобы везти нас обоих, мы вынуждены были передвигаться в половину прежней скорости.
Неудачи так и преследовали нас.
Так, вдвоем на одном дахаре, мы оставили позади кишащий хилами лес. Дарнал потом мне сказал, что нам повезло, что мы встретили только одного зверя, потому что обычно они охотятся стаями, и вожак первый нападает на жертву, испытывая ее силу. Если же вожак оказывается убитым, то стая затаивается, считая врага слишком сильным, чтобы рисковать нападая. Им достанется труп вожака, в данном случае и дахара тоже.
Казалось, что, подобно гиенам, хилы были сильными, но трусливыми, и я поблагодарил провидение за эту их черту.
Воздух стал холоднее, так как мы были в дороге уже свыше месяца. Теперь мы пересекали огромную равнину, покрытую черной грязью и осколками обсидиановых скал, чахлыми кустарниками. Наш единственный дахар брел по вязкой грязи, поскальзываясь на гладких, как стекло, камнях, или спотыкался на разрушенной каменной кладке.
Я спросил Дарнала, не принадлежат ли эти развалины шивам, он пробурчал, что так не думает.
— Я подозреваю, что в этих развалинах некогда обитали як–ша, — сказал он.
Дальше нам пришлось ехать под холодным дождем.
— А кто такие якша?
— Говорят, они древние враги шивов, первоначально развивающиеся от одних с ними предков.
— Так это все, что ты знаешь?
— Это единственное, что нам известно. Остальное — суеверия, рассуждения и домыслы. — Он, казалось, внутренне содрогнулся, но не от холода, а от пришедшей ему на ум мысли.
Мы ехали дальше, медленно продвигаясь по темной пустыне, укрываясь на ночь, которая едва отличалась ото дня, под полуобвалившимися стенами строений или выступавшими над землей скалами.
Примерно так обстояло еще две недели, пока неясные контуры арзгунских гор не стали видны сквозь туманный свет Пустыни Рока.
Горы арзгунов были высокими и с зазубренными вершинами.
— Теперь я понимаю, — сказал я Дарналу, — почему они такие, какие есть, — подобные ладшафты не способствуют внушению доброго и светлого.
— Согласен, — ответил он. Затем, чуть погодя: — Мы должны пробраться к Воротам Гор Дельпуса до наступления ночи.
— Что представляют собой эти Ворота?