Городская фэнтези — 2008
Шрифт:
Если где и похозяйничала стая взбесившихся обезьян, то как раз под тентом. Всё здесь было перевёрнуто вверх дном, раскрытый ноутбук валялся в песке, на экране застыл поставленный на паузу кадр утреннего видеоролика. Матрас, на котором спала Оксана, был отброшен почти к погасшему костру, аптечка перевёрнута, лекарства раскиданы в радиусе двух метров. Валялась пустая бутылка из-под «Хеннесси» — а ведь Максим чётко помнил, что не допил коньяк. Впрочем, это как раз могли сделать и сами девушки. Напились и устроили пьяный
При мысли о том, что Таня могла попасть в лапы какому-нибудь арабскому хмырю, у Максима противно засосало под ложечкой. Таня, такая гордая, такая неприступная… Все эти годы она хранила верность своему обожаемому мужу, своему Олежке — это Кольцов знал точно, этот вопрос выясняли для него в Москве серьёзные люди, привыкшие отвечать за свои слова. И Олега Кольцов заранее готов был ей простить — в конце концов, Олег уже заплатил ему ужасом своих последних секунд за все те годы, что Татьяна провела рядом с ним. Но представить, что его Таню насилует грязный араб, было выше его сил. Всё равно что выиграть Самый Главный Приз на Самых Главных Соревнованиях и смотреть, как блестящий золотой кубок затаптывает в вонючую грязь толпа пьяных гогочущих уродов.
«Надо идти к хижине, — сказал он себе. — Таня, скорее всего, там, а если нет, надо брать старого мухомора за шиворот и вытряхивать из него всю правду».
Он уловил сзади какое-то движение, резко развернулся — и никого не увидел. Вроде бы что-то светлое мелькнуло между стволами пальм. Птица? Какой-нибудь зверёк вроде лемура? Чушь, откуда здесь лемуры… Сердце колотилось, как будто Максим только что пробежал пятикилометровый кросс. Светлое пятно мелькнуло снова, на этот раз уже дальше. Это человек, понял вдруг Кольцов. Голый человек…
Он пригнулся и побежал вслед за удаляющимся светлым силуэтом.
Максим и забыл, каким, в сущности, маленьким был их коралловый остров. Он проскочил пальмовую рощу и вылетел на берег лагуны. Луна заливала пляж своим холодным сиянием, и холодным серебром светилась обнажённая кожа стоявшей на берегу девушки.
— Оксана? — проговорил Кольцов хрипло. — Оксана, девочка, что с тобой?
Девушка повернулась и посмотрела ему в глаза. Взгляд её Максиму не понравился. Он уже видел однажды у неё такой взгляд — когда увозил Оксану из ночного клуба, где она перебрала экстази.
— Со мной? — переспросила она непонимающе. — Со мной всё в порядке, милый.
«Бред какой-то, — подумал Максим. — Неужели они действительно напились с горя и затеяли какие-нибудь русалочьи игрища?»
— Почему ты голая? Простудишься, холодно же! И где Татьяна?
— Простужусь? — Оксана улыбнулась, блеснув красивыми крепкими зубами. — Нет, милый, не беспокойся. Мне это не грозит.
Она вскинула руки, словно хотела снять
«Нализалась какой-нибудь гадости, — брезгливо подумал Кольцов. — Или нашла в аптечке таблетки… Закинулась и бегает теперь голая по острову…»
— Где Татьяна? — повторил он, повысив голос. — Ты её видела? Оксана рассмеялась и подошла к нему совсем близко. Стояла
в двух шагах, дразня своей наготой.
— Видела, милый. С ней всё хорошо. Пойдём купаться, а? Пойдём! Вода такая тёплая…
Максим не шелохнулся, и тогда она положила руки ему на плечи. Руки у неё были ледяные.
— Ты совсем замёрзла, — сказал он, стараясь говорить медленно и внятно, как разговаривают с пьяными или сумасшедшими. — Тебе нужно немедленно одеться и выпить чего-нибудь согревающего. Но прежде скажи мне, где Татьяна.
— А зачем она тебе, милый? Может быть, ты любишь её больше, чем меня? Может быть, ты вообще приплыл на этот остров только ради неё? Я ведь права, Максик?
— Не мели чепухи, — Кольцов попытался отстраниться, но Оксана держала его крепко. — Я приехал за вами обеими. Мы плывём в Египет, немедленно. У меня нет времени на эти дурацкие выяснения отношений…
— Они совсем не дурацкие! — обиделась Оксана. — Я ведь правда думала, что ты меня любишь. Замуж за тебя хотела, хотя и знала, что ты на мне не женишься. Но надеялась, знаешь, как надеялась!
Она прижалась к нему всем телом, обвила руками, ткнулась ледяными губами в ухо, торопливо зашептала:
— И всё тебе прощала, даже то, что ты всё это время любил Татьяну. Думаешь, не видела? Да я бы всё тебе простила, только бы быть с тобой. А вот рыбу эту — извини, не прощу.
— Какую рыбу? — тупо спросил Кольцов и вдруг почувствовал боль. Словно дюжина раскалённых игл вонзилась ему в правую ногу. Он дёрнулся, взглянул вниз — и замер от ужаса и отвращения.
На бедре Оксаны багровым клеймом проступал давешний ожог. Нет, не просто ожог — там, где минуту назад была чистая, отшлифованная лунным серебром кожа, вспухали страшные волдыри, раскрывались кровоточащие язвы, лопались мерзкие гнойники. Сочившаяся из них сукровица, как кислота, прожгла его джинсы там, где они соприкасались с ногой девушки, и теперь разъедала его плоть.
— Мне тоже было больно, — доверительно шепнула ему Оксана. — Очень больно, милый.
Кольцов рванулся, пытаясь освободиться — безуспешно. Девушка будто приклеилась к нему, её руки сомкнулись у него за спиной стальным капканом. Боль в ноге с каждой секундой становилась всё невыносимее. Максим взвыл и изо всех сил ударил Оксану головой в лицо.
Хрустнула кость. Из носа Оксаны хлынула тёмная кровь, и девушка отпрянула, на мгновение ослабив хватку. Кольцов оттолкнул её и, прихрамывая, бросился бежать.