Городская фэнтези — 2008
Шрифт:
— Если ты сумеешь переплыть лагуну, я обещаю оставить тебе жизнь. Не буду преследовать тебя, не сдам тебя полиции. Живи, если сможешь. Но сначала ты должен переплыть лагуну.
— Я ранен, — быстро сказал Кольцов. — Как я поплыву с такой железкой в ноге?
Ствол ракетницы упёрся ему в переносицу.
— А вот это меня не интересует.
Максим неловко развернулся и пополз к воде. Правую ногу как будто поджаривали на адской сковороде, левую сводило судорогой каждый раз, когда торчавший из неё гарпун задевал за камень или втыкался в песок.
«Ничего, — думал он,
Оказалось, однако, что он недооценил всё коварство замысла. Дно лагуны у самого берега состояло сплошь из острых, как бритва, кораллов, и скользких камней. Руки Максима превратились в изрезанные и кровоточащие куски мяса, прежде чем он добрался до настоящей глубины.
Когда дно под ногами Кольцова наконец ушло вниз, он сделал глубокий вдох и перевернулся на спину, едва сдерживаясь, чтобы не завыть от боли. Чёрный купол южного неба висел над ним, отражаясь в водах лагуны россыпью крупных звёзд.
До берега было метров двадцать. «Спасён, — подумал Максим. — Даже если она сейчас выстрелит в меня, то наверняка не попадёт».
Мысль эта не принесла ему никакой радости. Всё, что происходило с ним в последние полчаса, казалось кошмарным сном, и единственным желанием Максима было поскорее проснуться.
Что-то с силой потянуло его вниз. Он глотнул солёной воды, вынырнул, отплёвываясь, забил руками по неподвижному зеркалу лагуны.
И снова ушёл под воду.
Максим был хорошим пловцом и неплохим ныряльщиком. Перед тем как уйти на глубину, он успел как следует вдохнуть воздух. Его тренированным лёгким этого должно было хватить минуты на полторы.
Сначала он ничего не увидел — поднявшаяся со дна илистая муть клубилась вокруг, словно дымовая завеса. Он чувствовал: кто-то, вцепившийся сзади в пояс его джинсов, тянет его всё глубже и глубже. Пытался извернуться, чтобы схватиться с невидимым врагом врукопашную, и не мог.
А потом хватка ослабла, и Максим всё-таки повернулся к своему противнику.
У него за спиной скалился Олег. У Олега было посиневшее, раздувшееся лицо и мёртвые, лишённые всякого выражения глаза. Но он улыбался.
19
Старик сидит в своём кресле, скрипучем и древнем, отхлёбывает из банки дрянное американское пиво и смотрит на воды лагуны. Он сидит так много, много дней. Так много, что уже не помнит, сколько их было. Не помнит, менялся ли узор созвездий над островом. Приплывали ли на остров корабли с изящными изогнутыми носами, с грузом мирры, золота и чёрных жемчужин, которые порой снятся ему в красочных снах.
Он не помнит, как его зовут. Он — повелитель Пунта, и этот ничего не значащий уже много тысяч лет титул заменяет ему имя.
Боги стареют, вот печальная истина, которую открывают для себя все бессмертные на этой земле. Боги становятся дряхлыми и забывчивыми. Они перестают вмешиваться в судьбы людей, предоставляя их самим себе. Когда-то старику казалось забавным играть с людьми, искажая или выпрямляя линии их судеб. Это время прошло. Теперь он устал и потерял интерес к играм. Если людям хочется играть,
Люди раз за разом приходят на остров, будто надеются найти здесь скрытые сокровища. Ведь его остров — это остров Ка, и не существует того, чего не было бы внутри его. «Наполнен он вещами всякими прекрасными», — говорил он когда-то египетскому мореходу, и это была правда. Но не вся.
Не существует того, чего не было бы внутри его. Всё, что находит своё отражение в душе человека, есть и на острове. В этом — вторая, ужасная часть правды острова Ка.
Старик смотрит на сонную гладь лагуны и думает о кораблях с парусами, золотыми, как восходящее солнце.
Автор выражает глубокую признательность своему инструктору Ахмаду Мохаммеду из Макади-Бей — за профессиональную подготовку, своему другу Владимиру Смирнову — за своевременные консультации и ценные советы, а также своему бадди Кэтрин — за резервный источник воздуха.
Александр Белаш, Людмила Белаш
Вражда
Leicht aufzuritzen ist das Reich der Geister;
Sie liegen wartend unter dьnner Decke
Und, leise h"orend, st"urmen sie herauf.
Schiller
Царство духов где-то рядом — только руку протяни;
Под тончайшим покрывалом притаилися они,
Но внезапно, словно буря, налетают, атакуя.
Шиллер
В «Одеоне» мсье Оффенбах дирижировал представлением «Прекрасной Елены», услаждая цвет маэнской публики своим волшебным мастерством. А как его встречали. Редкий индийский раджа столь величаво и торжественно возвращается с охоты на тигров — море живых цветов на вокзале, духовой оркестр кадетов мореходной школы! Целая процессия кабриолетов и колясок сопровождала маэстро до гостиницы.
О, в Маэне умеют принимать высоких гостей. И гонорары здесь солидные. Королевский золотой талер уважаем всюду, куда доплыли корабли цивилизованных наций и куда долетели снаряды их орудий, посланные меткими бестрепетными комендорами. Говорят, что дирекция «Одеона» намерена пригласить божественную Аделину Патти, а может быть, самого синьора Верди для постановки «Травиаты». Через год здесь зазвучит сопрано виртуозной итальянки, и мы увидим её в роли Виолетты! или Верди покажет нам «Аиду»?., от предвкушения захватывает дух. Пока утешимся парижской опереттой и весёленькими водевильчиками Поль де Кока.
Гертье через театральный бинокль изучал ножки Елены. За этими тряпками ни черта не разглядишь. Какая-то новенькая этуаль, содержанка Рахмана. В каком притоне Рахман её отыскал? Златокудрая, как же… сорвать парик — окажется чернявой. Гертье взглянул в программку — «сьорэнн Мальвина Хансен». Лоретки и камелии — через одну Мальвины.
— Он прятал её у себя в поместье, — скабрёзно нашёптывал тем временем всезнайка Бабель, наклонившись к уху младшего приятеля. — Начинала на острове Свейн, шоколадницей, потом позировала в Академии искусств самому…