Городская Ромашка
Шрифт:
Место в шатре нашлось всем троим. Городу, даже разрушенному, Тур не доверял настолько, что класть девушку с краю, под стенку, ему расхотелось. Поэтому к стенке Тур лег сам, а сестренку, совсем уже сонную, положил подле себя. "На всякий случай" - объяснил он Мирославу. Тот все понял и опустился на землю на расстоянии вытянутой руки от свернувшейся калачиком Ромашки. Глаза его еще долго не закрывались,
Утром Тур по-привычке встал рано. Ромашка все еще спала, а вот Мирослава в шатре уже не было. Тур потянулся, поднялся на ноги и вышел. Утро было светлым и ясным. Где-то далеко за городом морозный воздух приятно пощипал
– Я когда сюда жить приехал - в первый же день едва не задохнулся. Так что не только в пыли тут дело.
Тур пожалел, что не может умыться снегом, вдохнуть морозного воздуха полной грудью, но все же одно обстоятельство мигом подняло ему настроение - аппетитный запах, исходивший от установленного над костром котелка. Мирослав сидел у огня на корточках с деревянной ложкой в руках - пробовал на вкус свою стряпню.
– Ну, хоть сегодня горяченького поедим, - довольно пробасил Тур.
– Это верно, - усмехнулся Мирослав.
– Что Ромашка? Спит?
– Спит, - Тур вздохнул.
– Что-то мне не нравится… Она же вчера ни слова не сказала.
– Я с Сивером говорил - она молчит с того момента, как с базы ушли.
Тур растерянно почесал затылок.
– И что же делать теперь?
– Посмотрим, как сегодня будет, - отозвался Мирослав.
Понемногу просыпались и остальные. Вон вышел из шатра внук старейшины Светозара, молодой Светел, а вот потопал, переваливаясь, в сторону темных развалин старый Молчан. Но к костру пока не подходили. Тур присел рядышком и некоторое время просто смотрел на друга. Еще вчера он надумал поговорить с Мирославом и сейчас, пока поблизости никого не было, решил, что настало самое подходящее время.
– Ты… - он прошелся огромной пятерней по коротко стриженным морковно-рыжим волосам. Подходящие слова как-то не приходили на ум, и Тур спросил напрямик: - Ты любишь Ромашку?
Мирослав замер, потом повернулся к Туру, посмотрел на него внимательно и ответил, не отводя взгляда:
– Люблю.
У Тура вырвался вздох облечения, но не от того, что ответ Мирослава оказался положительным - просто очень непросто было задать другу такой личный вопрос.
Мирослав смотрел на него, ожидая, что Тур спросит что-то еще, но Тур пока молчал, и Мирослав вновь отвернулся, зачерпнул ложку каши, подул на нее и, попробовав, заключил:
– Еще минут десять…
Они снова молчали, потом Тур вдруг спросил:
– А чего ей не скажешь?
Спросил, и подумал, что Мирослав может не понять, что именно он, Тур, имеет в виду, но Мирослав понял. Он пожал плечами, и, видно было, в этот раз ему тяжелее ответить на вопрос.
– Хотел однажды, - признался он.
– Да, наверное, не вовремя. И получилось так… Знаешь, я как-то почувствовал в тот момент, о чем она подумала: будто я обмануть ее хочу. Я, наверное, слишком долго молчал, и теперь Ромашка мне не поверит. А может, и вовсе привыкла другом считать? Не знаю, Тур.
Тур выслушал друга с немалым удивлением. Ему-то было очевидно, что девушка все так же любит Мирослава, да вот только похоже, что сам Мирослав этого не понимал. "Это что же такое, неужто, если человек влюбляется, так и видит все, и думает по-другому?" - над этим Тур задумался. Одно время Ромашка нравилась и ему. Это было давно, еще когда
Глава 30
Ромашка смотрела по сторонам, но то, что она видела, все больше казалось ей нереальным, словно она спала и никак не могла проснуться. Совсем недалеко на земле лежала огромная металлическая конструкция - рухнувшее колесо обозрения, дальше - другие аттракционы, с трудом узнаваемые, нелепо валялись на асфальте. Маленькая детская карусель единственная осталась практически неповрежденной, но выглядела совершенно нелепо посреди этого хаоса, в который превратился теперь и парк, и окружающий его город.
Зачем-то поглубже натянув шапку, Ромашка направилась к костру. Две пары глаз - голубые и серые - неотрывно следили за ее приближением. Девушка же все еще оглядывалась, видела перед собой останки разрушенных зданий и все не могла поверить, что это наяву.
– Выспалась?
– спросил Тур, когда она подошла.
Ромашка кивнула.
После завтрака мужчины покинули лагерь, оставив лишь нескольких часовых. Были еще пленные солдаты, которых поместили в уцелевшем помещении с зарешеченными окошками и тоже постоянно сторожили, да только Ромашка о них не знала.
Перед тем, как уйти, Мирослав попросил Тура:
– Ты Ромашке скажи, чтоб не ходила никуда отсюда.
– А чего сам не скажешь?
– удивился Тур.
– Тебя как брата она скорее послушается, да, Ромашка?
– Мирослав с улыбкой посмотрел на нее.
– Я уже раз пригрозил, что ты ее накажешь, и что из того вышло?
Когда лагерь опустел, Ромашка забралась по металлическим трубам на поваленное колесо обозрения и уселась там, словно птичка на жердочке. Она думала о том, много ли погибло людей, успели ли их похоронить, куда дели всех раненных? Иногда она слышала голоса вдалеке, а однажды вздрогнула, потому что тишину порвал громкий звук выстрела, многократно повторенный эхом.
Ромашка долго сидела, глядя вокруг. Ей хотелось пойти и посмотреть своими глазами на город сверху, забравшись на какую-нибудь стену, но хотя Ромашка и считала, что с нею ничего бы не случилось, благоразумие удержало ее от такого поступка. Поэтому, девушка ограничилась тем, что прошлась по опустевшему лагерю.
Она заметила, что из-под широкого шатра, шатаясь, вышел человек - высокий, широкоплечий, настоящий великан. Человек этот был ранен - под накинутым на плечи тулупом виднелись повязки, лицо исцарапано, движения неуверенные. "Значит, раненые в том шатре" - подумала Ромашка и подошла ближе, чтобы поглядеть - не нужна ли ее помощь. Человек тем временем сел на землю, вытянул ноги и подставил лицо солнечным лучам. Дышалось ему тяжело - видно много усилий потратил, чтобы выбраться наружу. Заметив девушку, мужчина, щурясь, долго приглядывался к ней, потом спросил сипловатым голосом: