Городские ведьмы
Шрифт:
– Бери.
Слегка оробев, Сажина протянула руку за подарком. Чутье, да что чутье, обычная логика подсказывала, что не станет Татьяна Вешкина хранить в таком месте обычное зеркальце. Вздрогнула, когда зеркальце опустилось в ладонь:
– Оно что, живое?
Таня улыбнулась:
– Бери, не бойся. В этом мире все живое.
Наталья робко заглянула в ртутно-блестящее оконце. Надо же, ничего особенного: ее, родная до боли, физиономия с синяками под глазами от бессонной ночи. Только показалось, что где-то над головой в отливающих рыжиной волосах мелькнула ухмыляющаяся мордочка саламандры в шапочке, что сотворила (или вызвала) безумная Феоктистова…
– Да смотри-ка, и вправду саламандра! – Таня через плечо заглянула в зеркало. Кто это тебе такое чудо подарил?
– Ольга Феоктистова – велела дорогу расчищать…
– Царский подарок! Хорошая Ольга ведьма, жаль, характерами не сошлись.
– А что это за зеркало, Таня? Что с ним надо делать?
– Волшебное, как ты догадалась. А делать, упаси бог, ничего с ним не надо. Смотрись в него изредка и все. И потихоньку найдешь свою «точку сборки». Точнее, «точку счастья».
– Как ты его сделала?
– Случайно. Однажды из кармана выпало в один очень волшебный момент.
– Расскажи.
– Рассказать? – Татьяна задумалась.
Рассказать? …В то последнее лето Зинаиды Никифоровны, когда она уже с трудом вставала с постели, Таня приехала сразу, как только позвонили соседи. Баба Зина неузнаваемо постарела, казалось, с октября, когда они последний раз виделись, прошло не несколько месяцев, а как минимум десять лет.
– Удивляешься? Ведьмы стареют, когда срок придет… Срок мой пришел, Танечка…
– Так рано же еще! Вам и лет-то всего ничего…
– Это мне по бумагам лет мало, бумаги выправить всегда можно. Я когда здесь в пятидесятом поселилась и Мишеньку встретила, мне уже сорок годков, вот и посчитай, сколько сейчас… Так-то… Ты и сама небось думаешь, что такая молодая оттого, что спортом занималась?
– Ну да, что-то в этом роде…
– Нет, девочка моя, не все так просто. Сделай мне отвар, сегодня в Купалу поведу тебя в лес.
– Вам нельзя вставать.
– Не говори глупостей! Чтобы ведьма свою последнюю Купальскую ночь дома лежала! Да и надо мне. Пора тебе и колдовское, и людское отдать. Мне уже обуза. Иди, сделай отвар. Не стой столбом.
…Чуть-чуть зарозовевшаяся от отвара Зинаида Никифоровна не торопясь пьет его из блюдечка. Мелкие капельки пота выступили у нее на лбу над бровями…
…Медленно, опираясь на Танино плечо, бредет вдоль ледяного ручья по едва приметной тропинке… На Тане только легкий сарафан на голое тело. Так велела одеться баба Зина. Комары жутко жужжат рядом, но не кусают… Большая светлая нетоптанная поляна, незнакомая даже Татьяне, а ведь она, казалось, избегала этот лес вдоль и поперек в жадные Купальские ночи… А ночь стоит тихая… Пожилая ведьма достает из кармана какой-то сверток… Таня сбрасывает сарафан, из кармана выпадает зеркало, падает на траву… Таня разворачивает сверток и берет маленькую деревянную плашку с нацарапанным на ней отпечатком волчьей лапы… Ее швыряет на землю, в зеркале отражается изумленная морда с желтыми глазами… Потом лес, запахи, тропы, кувырок – хлопанье черно-синих крыльев и высокое-высокое небо…
Рассказать?.. Ведьма заглянула через плечо Сажиной в маленькое зеркало – мелькнул круглый любопытный вороний глаз. Не стоит. Юлька расскажет, со временем… Сажиной сейчас не до того.
– Нет, Наташка. Не буду я пока тебе ничего рассказывать. Зеркальце расспроси – все узнаешь со временем. Слова «Свет мой, зеркальце, скажи…» не работают. Придумай что-нибудь свое. Ладно, разберешься, не маленькая. Поехали, домой отвезу. Поздно уже.
– Ты так и не объяснила, как с ним обращаться. Что, просто смотреть?
– Просто смотреть. А еще можешь рядом с подушкой на ночь класть, когда совсем в себе запутаешься. Или Лютову один разок показать – он твое лицо увидит. Настоящее.
– А не испугается?
– Дура ты, Наташка. Человеческой красоты не понимаешь! Разве может влюбленная женщина, тем более ведьма, быть некрасивой? Это явно не твой случай.
– Значит, небесная красавица. Хорошо разберемся. С этим надо переспать. Поехали скорей.
…Уже засыпая, Наталья глянула на старенькое зеркало, лежащее на подушке. В нем показалось ее замученное лицо, алый хвост саламандры в волосах… Голова сама опустилась на подушку. Женщина уже спала, а в маленьком оконце в мир мелькали картинки – золотая шкурка бегущей лисы, взлетающий антрацитово-черный ворон, бушующие кроны деревьев, наконец, лесное озеро, неподвижное, почти стеклянное… Сажина вздохнула, заворочалась во сне, по губам заскользила смутная улыбка… В круглом полированном стеклышке стали проступать очертания ее комнаты… Стол, новые занавески, обои, наклеенные вверх ногами… Полусонная, она потянулась к зеркалу и спрятала его под подушку. От любознательного сына. В голове вертелась строчка старой, из юности, песни про город золотой, она фальшиво замурлыкала хриплым сонным голосом: «…кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят…». Потом фыркнула: «Господи, банально-то как!», – перевернулась на другой бок и снова
Глава девятая
Перо
Когда шальной ноябрь ободрал последние листья с веток и с неба стала падать мокрая каша из подтаявшего снега, затянувшаяся осень перешла в фазу «предзимья». Именно в это невыносимо-депрессивное время в продуваемой насквозь гавани случилась, наконец, выставка чудес, посвященная нетрадиционной медицине. А также многочисленным эзотерическим течениям полноводной человеческой реки под названием Санкт-Петербург. Организаторам удалось собрать в огромном выставочном павильоне, разгороженном на маленькие кабинки, практически всех магов, колдунов, целителей, гадателей и прочих чудаков, называющих себя эзотериками. Но не только. Оставшиеся выставочные площади заняли изготовители, дистрибьюторы и распространители всех возможных биодобавок, которые глотали, жевали, намазывали на себя жители сумрачного города, чтобы не пропасть в его болотных испарениях. Обширный зал в эти дни стал похож на улей или муравейник, а может быть, даже на Ноев ковчег, потому что «всякой твари было по паре», а то и по тройке. В закутках из гипсокартона, декорированных согласно вкусам и возможностям обитателей, можно было познакомиться не только с известными экстрасенсами, сидящими в окружении своих трудов, но и с сомнительными целителями, заряжающими воду во всевозможных емкостях и пользующих ею от всех болезней. Язычники, кришнаиты, огнеходцы, к радости пожарных, демонстрировавшие свое искусство всего лишь на фотографии, танатологи с временными могилами, звукотерапевты с кассетами, астрологи с гороскопами и даже кудесники от науки, из бывшего оборонного НИИ, с прибором для измерения биополя – мир выставки пестрел всеми волшебными красками, какие только нашлись в городской палитре. Присутствовали и звезды от магии. Раскрученные рекламными модулями бесплатных газет, они предпочитали прогуливаться по рядам ярмарки чудес с отрешенным и немного надменным видом. Огромная, пестрая, как восточный базар или старинный масленичный балаган, выставка плыла по свинцовым волнам призрачного города, особенно странного этой поздней осенью. Чего-то подобного Таня и ожидала. Еще на ступенях у входа в зал, где она поджидала вечно опаздывающую Юльку, ее ухватила за рукав живописного вида дама, драпированная в яркий павловопосадский платок поверх пальто. Изпод кистей платка выглядывали три крупных серебряных креста на массивных цепях причудливого плетения. Кудряво-лохматая голова дамы была не покрыта, на завитках с заметной проседью оседала снего-дождевая каша, что падала и падала с молочно-серого неба. Глаза женщины возбужденно блестели.
– Девушка! Зачем вы туда идете? Не ходите, нехорошо! Там нехорошо!
Таня улыбнулась незнакомке, ситуация напомнила встречу с покойной Ариной. Вот так же за рукав ухватила она Татьяну в супермаркете и, глядя в глаза безумными, голубыми, как апрельские лужи, очами, спросила: «Девушка, скажите, а вы ведь ведьма, правда? В волка можете перекинуться или в птицу любую? Скажите, я с ума не сошла? Хожу за вами, хожу, думаю – примерещилось! По-другому посмотрю, нет – вижу! Знаете, я ясновидящая, ошибаюсь редко, но все может быть. – Ясновидящие часто с ума сходят. Вот и боюсь, что у меня тоже крыша поехала. Успокойте меня». – «В волчицу, – ответила Таня, – в волка не могу, я все-таки женщина». – «Ой, простите! Спасибо! Полегчало-то как! Значит, я еще в порядке! Вы не волнуйтесь – я никому не скажу! Извините еще раз». – «Конечно, не скажешь, – ведьма осторожно коснулась кончиком пальца виска девушки, – я тебе не велю». – «Да, да, правильно! Теперь точно, не скажу. Язык не повернется. Правильно вы меня заколдовали! Я жутко болтливая! А меня Ариной зовут! Можно с вами познакомиться? Вы мне очень понравились! Так приятно свою встретить!» – Голубоглазая чудачка и не думала отставать. «Можно», – согласилась Татьяна. Девушка ей понравилась. И еще… Над ясновидящей маячила тень, а Таня хорошо знала, что это за тень. «Надо бы отвести», – подумала она тогда. Не успела. Почему она это вспомнила? «Надо бы Аришу навестить, сходить на кладбище – мерещится, – подумала Таня. – Иначе с чего бы вспомнилась?» Незнакомка в платке на нее совсем не похожа, разве что чудаковатостью, но и только. И настроена по-другому. Агрессивно.
Женщина с платком подошла ближе, продолжая горячо говорить, почти в лицо:
– Там одни шарлатаны и чернушники! Зачем настоящему магу выставки? Вот меня люди без всякой рекламы находят! Я от бесплодия лечу, между прочим! Вот недавно у пациентов девочка родилась! Так врачи сказали, что у этой девочки мои гены! Мои! Представляете!
– С трудом. – Татьяна не удержалась от улыбки, отходя на шаг, ей претило малое расстояние между собеседниками. Больше нравился деревенский обычай разговаривать за три – пять шагов друг от друга. И здороваться издалека.