Городской мальчик
Шрифт:
Под самым носом у ревущего грузовика с углем они перебежали убогую и грязную Остен-авеню и молча зашагали дальше. Джейкоб Букбайндер с сыном разговорились, словно двое приятелей на прогулке, и после привычных отцовско-сыновних взаимоотношений оба испытали от этого неловкость. Отцу хотелось, по обыкновению, произнести свой вечерний монолог о делах Хозяйства, но мальчик был вроде бы не очень подходящим слушателем. А Герби все перебирал в голове разные мысли, но, после того как опростоволосился с астрономическими выдумками, не решался ни одну из них высказать вслух своему страшно мудрому отцу. Так они дошли до
При виде бифштексов, фруктов, слоеных тортов и густо сдобренных кремом пирожных, выставленных в сверкающей витрине ресторана, у Герби захватило дух; тем временем мистер Букбайндер заметил Пауэрса, Луиса Гласса и Кригера, сидящих за столиком у окна, и подумал вдруг, не совершил ли он глупость, что взял с собой Герби. К этому поступку его побудили и душевный порыв – наградить ребенка, и смутное чувство вины за недостаточное внимание к сыну, и столь же туманная мысль о том, что настала пора дать ему боевое крещение, мол, пусть знает, как делаются дела. Теперь же он с радостью отправил бы сына домой. Однако менять свои решения было не в характере Джейкоба Букбайндера. Ему даже доставляло удовольствие безжалостно отметать собственные сомнения, приговаривая: «Сделай, а там видно будет». Раз уж он пригласил Герби на ужин в ресторан, значит, Герби получит свой ужин.
– Пошли, мой мальчик, я вижу, мы опоздали, – сказал он и открыл перед сыном дверь.
Представление Герби, как и ожидал его отец, вызвало неприятную заминку, но старший Букбайндер стойко выдержал недоуменные взгляды и объяснил, что привел сюда сына в награду за успешное окончание учебного года. Луис Гласс, румяный черноусый толстяк, пожал Герби руку и поздравил его. На своем веку он встречал немало юнцов, которые с годами превращались в доходных клиентов. Пауэрс, который и так уже был не в духе оттого, что пришлось затемно тащиться в Бронкс, с нескрываемым раздражением выбил пепел из трубки и сунул ее в карман.
Кригер выразил свое отношение в следующих словах:
– Что отец, что сын. Гейби… большое будущее. Может не спешить, лучше будет. Маленький толстый мальчик в колледж… может лучше нет. Тихо ехать, дальше будет. Гейби… другое дело… само собой. Умная голова… очень замечательно…
Столик был на четверых. Пока тараторил мистер Кригер, официант придвинул сбоку узкий сервировочный столик, занявший часть прохода. За него и уселся Герби, причем со стороны он выглядел как совершенно лишний отросток в этой мужской компании. Всем раздали меню, и взрослые невнимательно и наспех заказали себе ужин.
На Герби дело застопорилось.
– Пап, что мне взять? – растерянно спросил он, обескураженный списком блюд.
– Ты уже большой и можешь выбрать сам. Возьми что хочешь.
Герби пробежал глазами по страничке сверху вниз и обратно, и в голове у него все перемешалось в одно большое блюдо из бисквита, пирожных, копченой лососины, гуляша, овощей в сметане, жареного цыпленка, рубленой селедки, чернослива и мороженого.
– Я… я не очень хочу есть, – промямлил он.
– Тогда переходи сразу к горячему. Мы тоже не берем закусок, – посоветовал отец и ткнул пальцем в нужный раздел меню.
Это облегчило дело. А все равно разбегались глаза: тут тебе и бараньи отбивные, и цыплята, жаренные на вертеле, и запеченные утки, и бифштексы, и прочая, прочая, – пытка, да и только, и для молодого человека не менее мучительная, чем для официанта, приземистого, пузатого и лысого, в черных засаленных штанах и серой заляпанной куртке. Пока Герби терзался сомнениями, этот служитель переминался с ноги на ногу, зевал, постукивал карандашом по своему блокнотику, принимался кашлять несколько раз и сверлил мальчика недобрым взглядом, явно желая ему дальней-предальней дороги и слабого здоровья.
– Ну же, Герби, человек не может стоять здесь весь вечер, – проговорил отец.
– Ребенок, очевидно, не знает, чего он хочет. Закажите ему сами, – не выдержал Пауэрс.
– Я буду вареную треску, – неожиданно выпалил Герби первое, что попалось ему в тот миг на глаза.
Все пришли в изумление, даже официант.
– Не глупи, сын. Здесь столько вкусных мясных блюд, а ты выбрал треску? Возьми лучше бифштекс.
Но Герби казалось, что теперь ему никак нельзя поступиться треской, а иначе где же его гордость, какой же он тогда мужчина, хотя терпеть не мог треску.
– Неужели человеку нельзя заказать, что нравится? – обиделся он. – Я заказал вареную треску, значит, мне так хочется.
– Принесите ему вареную треску, – пожал плечами отец. Официант выдернул меню из судорожно сжатых пальцев Герби и ушел восвояси. Герби мрачно проводил взглядом сутулую спину, пока та не исчезла за вращающейся дверью в кухню, и горько пожалел о своем упрямстве.
Последствия его поступка оказались хуже, чем он предполагал. У Голдена была в основном мясная кухня. Рыбу включили в меню на всякий случай: а вдруг какой-нибудь чудак потребует именно рыбы. Вскоре официант вернулся с четырьмя шипящими бифштексами, источающими божественный запах, и с тарелкой, на которую плюхнули два комка, белый и зеленый. Белый комок – это была треска, погребенная под тягучим мучным соусом, зеленый – неожиданная пакость в виде протертого шпината, который полагался к рыбе. Поставив перед Герби тарелку, официант подмигнул, и мужчины дружно рассмеялись. Герби густо покраснел.
– Вид у рыбы отвратный, – заметил отец. – Официант, уберите эту замазку и принесите мальчику бараньи отбивные.
– Пап, ну пожалуйста, я хочу это, – возмутился Герби. Он защитил тарелку руками, и по клейкой белой массе пробежала легкая дрожь. От одной мысли, что придется есть это, у мальчика сжималось горло. Однако он твердо решил: съесть или погибнуть.
– Оставьте, Букбайндер, ведь он уже взрослый, – ухмыльнулся Пауэрс. – Разве он не перешел в восьмой класс?
Отец Герби бросил прищуренный взгляд на молодого человека из Манхэттена.
– Хорошо, сын, – сказал он Герби. – Коли заказал, то ешь.
И Герби, который услышал в словах отца просьбу не опозорить его, приступил к еде. Под взглядами мужчин он съел шпинат и рыбу до последнего кусочка. В других книгах герои совершают более благородные и яркие подвиги, но что ни говорите, а Герби Букбайндер геройски уплел без остатка те две гадкие кучки, зеленую и белую, и даже не поморщился.
– Ну как, Букбайндер, – спросил Пауэрс, когда бифштексы были съедены и он, откинувшись на спинку стула, принялся набивать трубку из кисета крокодиловой кожи, – поговорим о деле или сначала отправите мальчика домой?