Городской тариф

Маринина Александра

Она выкурила сигарету, потом полистала все тот же журнал с немыслимыми «женскими» советами и выяснила, что, оказывается, для хорошего загара необходимо каждое утро, перед тем как идти на пляж, съедать сырую морковку. Подумайте, какая связь!

Она снова закурила. Что-то Найденов не зовет ее. Может, вообще забыл о ней и занялся своими делами? Полчаса прошло. Настя решительно пошла по коридору в сторону нужного кабинета, дверь которого распахнулась ей навстречу, едва не оставив шишку на лбу.

–  А я за тобой, - сказал Дмитрий, радостно улыбаясь.
– Слушай, связь-то есть, оказывается. В обеих фирмах

помощники директоров - выходцы из службы безопасности «Нефтяника». И тот, и другой попали в интересующие тебя фирмы прямо оттуда. Понимаешь, к чему дело идет?

–  Понимаю. Деньги в эти фирмы закачивались из «Нефтяника», и к директорам приставляли «своих» людей для надзора и контроля. Класс!
– обрадовалась Настя.
– Погоди, но «Нефтяник» же - государственная организация.

–  Не совсем, но почти, - кивнул Найденов.
– Пятьдесят два процента акций принадлежит государству.

–  Значит, деньги «Нефтяника» на пятьдесят два процента являются государственной собственностью. И тогда с отмыванием уже совсем другая картина.

–  Конечно, - подтвердил он.
– Это уже называется хищением. Не знаешь, куда они деньги от продажи квартир перебрасывают?

–  Насчет «Тиреса» не знаю, а «Контракт - ОК», по всей видимости, открыл счета в Польше, Чехии и Финляндии.

Конечно, подумала Настя, именно там они счета и открыли, не зря же у Канунникова были долгосрочные визы именно в эти страны. Он туда ездил, и неоднократно.

Вернувшись к себе, она первым делом явилась к начальнику.

–  Константин Георгиевич, нужны подходы к «Нефтянику», - заявила она, доложив Большакову о результатах своих сегодняшних изысканий.

–  Вы считаете, что люди из «Нефтяника» причастны к убийству Милены Погодиной?

–  Я уверена.

Она помолчала, собираясь с мыслями. Большаков терпеливо ждал.

–  Я все время думала в неправильном направлении.

–  Только вы одна?
– он приподнял брови и иронично улыбнулся.

–  Мы все, - поправилась Настя.
– Труп Погодиной был обнаружен на квартире Канунникова, сам Канунников исчез, и мы уперлись в него, как в стену, ничего больше не замечая. Тем более между ним и потерпевшей были личные отношения, то есть просматривался мотив. На самом деле Канунников ее не убивал. Его подставили.

–  С какой целью?

–  Его самого нужно было убрать. Его ищут как беглого убийцу. На самом деле он уже давно мертв, и, когда это будет установлено, все будет выглядеть как случайное убийство с целью, например, ограбления. Никто не станет подозревать, что его убили по совершенно другим причинам. Это очень сложная комбинация, Константин Георгиевич, но очень эффективная. Беглого убийцу может убить кто угодно, вплоть до случайного собутыльника. Директора фирмы могут убить из-за дел этой фирмы, так вот, чтобы никто в этих делах не копался, из Канунникова и сделали убийцу. Гениальный ход. И мы на него купились. Заметьте себе, Канунникова мы пока не нашли и считаем, что он в бегах. Его труп без документов лежит где-нибудь как неопознанный, а возможно, уже и захороненный. При нынешнем положении с информационным обменом между регионами мы вообще могли бы никогда не узнать, что он убит. В бегах и в бегах, в розыске. Когда на поверхности лежит необходимость скрыться после совершенного убийства,

никому и в голову не придет копать глубже и думать, что человек исчез по другим причинам. Понимаете?

–  Но вам же пришло в голову, - заметил Большаков вполне справедливо.

–  Это чистая случайность, Константин Георгиевич. Я случайно стащила коробку с дискетами из квартиры Канунникова и случайно наткнулась на чужую дискету. И случайно обратила на нее внимание. Если бы я не была озабочена жилищным вопросом и не начала мечтать о новой квартире, еще неизвестно, заметила бы я, что одна из дискет имеет отношение совсем к другому дому, который строит совсем другая компания. Все случайность, все. Просто везение. Сейчас нужно сделать две вещи: найти оперативные подходы к «Нефтянику» и запросить данные обо всех трупах, обнаруженных по пути следования поезда Москва - Варшава.

–  Почему вы уверены, что он уехал именно варшавским поездом?

–  Да потому, что он в Польшу и собирался. Он уехал туда, куда собирался. Не в Прагу, не в Хельсинки, а именно в Варшаву. Его каким-то образом или убили прямо в поезде и сбросили на ходу, или заставили сойти на одной из станций. А остальные билеты покупались для отвода глаз, чтобы нас запутать. И покупал их не Канунников.

–  А кто?
– с любопытством спросил начальник.

–  Тот, кто имел доступ к его паспорту. Кирилл Сайкин. Господи, Константин Георгиевич, ведь это же так просто, так очевидно было с самого начала!
– Настя схватилась руками за голову и застонала: - Я виновата, не заметила того, что прямо в глаза бросается.

–  Ну, Анастасия Павловна, что вы, право, откуда у вас это стремление винить во всем только себя? По делу, кроме вас, работает куча народу, и никто ничего не заметил. Кстати, кто брал показания у Сайкина? Вы сами?

–  Нет, я с ним даже не встречалась. Его опрашивали Хвыля с Рыжковским, потом допросил следователь.

–  Личность проверяли?

–  Судя по всему, нет. Просто поверили на слово. Все же были уверены, что Погодину убил именно Канунников, Сайкин даже не был с ней знаком, у него не могло быть мотива для убийства, поэтому к его словам отнеслись с доверием, и больше никто ничего не проверял.

–  Вот тут вы действительно дали маху, - покачал головой начальник.
– Я имею в виду не вас конкретно, а всех. Вы подготовьте запрос в регионы, я подпишу. И насчет «Нефтяника» что-нибудь придумаем. Организация серьезная, там служба безопасности - три тысячи человек по всей стране, но ходы я найду, я вам обещаю.

Настя собралась встать, но в это время завибрировал лежащий в ее кармане мобильник. Она посмотрела на дисплей, на котором высветился номер. Хвыля. Надо ответить, вдруг что-нибудь важное.

–  Да?
– вполголоса проговорила она.

–  Это Хвыля. Мы опросили проводников. Канунникова опознали по фотографии, они его запомнили, потому что он предъявил билет до Варшавы, но сошел в Смоленске.

–  Он как-то это объяснил проводникам?

–  Они поляки, по-русски почти не говорят и вообще мужики не любопытные, ни во что не лезут. Захотел пассажир сойти - ну и на здоровье, имеет право. Билет они ему отдали.

–  Как же вы с ними общались?
– поинтересовалась Настя.

–  Привезли польскую студентку из Института русского языка.