Горсть песка-12
Шрифт:
Зека-зека работают весело, с огоньком…Потому как близок конец двенадцатичасовой смены, и план, похоже, перевыполнен. Осталось ещё пара замесов — и домой, в родной барак…А дома ужин, глубокая шлюмка с горячей баландой, полкило ещё тепленькой, пахучей черняшки…
«Расписанный» в синий цвет, «засиженный», с татуировками (карты, женщина и вино и надписью снизу — «Вот што нас губить») КОТ (коренной обитатель тюрьмы) скинул ватник и орудует совковой лопатой, как будто сам товарищ Стаханов…
Наконец, он втыкает лопату в песок и командует «Шабаш, братва! А то второй
«Бугор»- «вольняшка» протягивает «расписному» кисет- заработали, так получайте…Но тот не особо доволен — на 500-той «весёлой» стройке, в БАМЛАГе, на укладке путей для стимулирования работяг ставили бидон с «Шилом» — 90 градусным спиртом…Экономят бульбаши, волки позорные…
Зека строятся, и сопровождаемые (нет, не кровавосталинскимиопричниками, и даже не стрелками ВОХР, а само-охраной, то есть теми же зека-зека в таких же бушлатах, но с карабинами в руках) под строевую песню радостно «снимаются» с промзоны:
«Гоп, стоп, Зоя — кому давала стоя?Начальнику конвоя, не выходя из строя»(Голос за кадром- в районе Бреста зека массово строили аэродромы, ремонтировали дороги, возводили дома и промышленные объекты…Это были такие же советские граждане, как и все — и даже по одежде не очень-то отличались от вольных…И общая народная беда- коснулась и их)
Внезапно зека замолкают- они вышли на участок автодороги- вдоль которой протянулись столбы с телефонными и телеграфными проводами…Каждый пятый столб спилен…
«Расписной», в крайнем удивлении — «Вот это попадалово…Гадом буду — не знаю- кто, когда, захрен? Прикинь, даже изоляторы на столбах побиты…Вот дела…Начальник, что ж это делается, а?» На этот вопрос нет ответа. Пока нет…
Крепость Брест. Южный военный городок. Парк 22 танковой дивизии.23 часа 55 минут.
Дежурный по парку докладывает комдиву -22 генерал-майору Пуганову В.П.:» Товарищ генерал! За время дежурства чрезвычайных происшествий не было! Матчасть находится на консервации, боезапас и ГСМ их машин выгружены! Личный состав отдыхает, караул несёт службу согласно наряда! Дежурный — майор Квасс!»
Пуганов: «Вольно. Майор, слушай приказ. Поднять дежурный батальон 44 танкового полка! Технику заправить из НЗ, иметь на каждой машине по половине Бе-Ка…Батальон вывести в район сосредоточения к трём-ноль! Вопросы?»
Квасс: «Товарищ генерал, а где же пол-козы, то есть виноват, пол-быка брать? Есть, думать головой…»
Спустя полчаса…
Капитан Басечка, командир второго батальона 44 ТП: «Товарищ майор, на что мы холостые патроны и учебные снаряды в танки грузим? Может, тогда уж и плакаты учебные с собой брать?»
Квасс: «Головой надо думать, капитан! Приказано погрузить «пол-козы«…а где ж её взять? Вот и догрузим в БК, что есть…Ты что, вправду воевать собрался? Забей большой и пролетарский! Очередная генеральская блажь. Сегодня, например, комдив внеочередной строевой смотр устроил, понял, нет? Зачем?
Пробздитесь, и к завтраку- в расположение..»
При
(Голос за кадром. Ещё 18 июня в войска поступила директива Генштаба — вывести танковые корпуса с мест постоянной дислокации и замаскировать в лесных массивах…Поэтому авиационные удары врага в ПрибОВО и КОВО пришлись по пустым военным городкам…До танковых корпусов ЗапОВО эта директива так и не дошла…Почему-то.)
Часть Третья. «Коса на камне». Самое длинное утро
22 июня 1941 года. Московское время — ноль часов…
«Вставай, проклятьем заклеймённыйВесь мир голодных и рабов!Кипит наш разум возмущённыйИ смертный бой вести готов…»Это ничего- это просто «Интернационал«…Исполняется по Всесоюзному радио в 12 часов ночи…
Во Владивостоке- уже утро, солнце давно уже сияет над Золотым Рогом и Босфором Восточным…Моряки в белых форменках строем, широко шагая, идут на водно-спортивный праздник…
В Москве- сияют звёзды над Кремлём, прохожие любуются прекрасным видом с Большого Каменного моста…Юноша показывает девушке на горящие окна в Большом Кремлевском дворце- ОН- не спит, ОН- думает о нас, о всех советских людях…
На Центральном Аэродроме, что на Ленинградском шоссе, приземлился рейсовый самолёт линии «Берлин-Москва» — в салоне ни единого пассажира! Летчик обескуражен- все привычные радиомаяки не работают, польские города и маетки — в затемнении, летел по памяти…В ответ диспетчер показывает ему аэронавигационную карту Центральной Европы- в середине карты белое пятно — все европейские метеостанции еще днём перестали передавать информацию…
В Минске- закончился спектакль, погасли огни у Окружного ДКА…Товарищ Павлов мирно отправился почивать…
Через станцию Брест прошёл поезд «Москва-Тересполь»… Пассажиры в спальных вагонах (Так и написано на вагоне- «Спальный») готовятся к паспортному контролю на границе Генерал-губернаторства и пересадке в немецкие вагоны до Берлина, Вены, Парижа и Амстердама…
«Быстроходный Гейнц» Гудериан в бинокль изучает с наблюдательной вышки Брестскую крепость…Вроде всё как обычно…есть какое-то шевеление, но у русских это каждую ночь- кто-то на полигон уходит, кто-то на строительство укреплений, потом возвращаются…Русские явно ничего не подозревают…
Ноль часов, одна минута. Лес северо-западнее Кобрина, именуемый «Ведьминым закутом».
Начальник областного Управления НКВД БССР старший майор товарищ Фрумкин обращается к заведующему сектором оборонно — массовой работы обкома комсомола товарищу Коржу: «Вася, ну что Вы как не родной? Эх, руки у Вас как…держите ровнее…тяните, тяните…вот, пошла, пошла…»
В темноте откидывается с земли крышка, похожая на крышку погреба…пахнуло сыростью, землёй…
Фрумкин включает квадратный пограничный фонарик, спускается вниз…