Горы моря и гиганты

Дёблин Альфред

— Я помнил о тебе, Ионатан.

— Ты позволишь, я сяду?

— Чем ты занимаешься?

— Мы с тобой давно не виделись, Мардук. Не думаю, что ты по мне скучал.

— Рад тебя видеть. Ты остался восхитительно молодым!

— Дни моей жизни проходят, не отличаясь один от другого. Ах, мне бы осмотреться здесь…

— Осмотрись.

— Я могу побыть здесь, могу уйти, могу осмотреться: в любом случае мой покой не нарушится.

— Так ты теперь далек от меня? Ты это хочешь сказать?

— Я тебе друг, как никогда прежде. Я сейчас смотрю

на тебя как бы впервые. Я тебя вижу сейчас в первый раз. Я благодарен за то, что ты пожелал позвать меня, за то, что я это чувствую.

— Значит, вот что ты мне хочешь сказать. — Когда Мардук услышал слова Ионатана, его волнение усилилось. — Я тоже, Ионатан, еще никогда не был так расположен к тебе, как сейчас. Я уже много часов радовался нашей предстоящей встрече. Кажется, нынешней ночью я видел тебя во сне.

— Признаться тебе, Мардук, что мне приснилось нынешней ночью? Я видел во сне Элину, мою подругу. Я будто бы не встречался с нею много недель: ее у меня отняли, или она сама меня бросила. Но я отыскал ее: она парила над улицей, по которой шагал я сам; спуститься она не могла. Я шел и шел, протягивал к ней руки, а она ускользала. Потом мои руки удлинились, стали как воздушные шары — тянули меня, несли. Сперва я завис в воздухе ниже Элины и позади нее, потом поднялся выше. Она обернулась. И когда я, наконец, проснулся, спокойный и счастливый…

— Что же тогда, Ионатан?

Тот молчал, только улыбался, потупив взгляд.

Мардук, тихо:

— Я знаю, что тогда было. Ты лежал, притулившись к ее груди. К груди этой женщины.

Дружелюбно улыбнулся Ионатан:

— Для чего я тебе это рассказываю?

— Я и не ждал от тебя ничего другого.

Они еще немного поговорили; Мардук теперь отвечал односложно, но не спускал глаз с Ионатана. Он, похоже, почувствовал облегчение, когда его младший собеседник поднялся. Прощаясь, консул с трудом подыскивал слова, лицо его неузнаваемо изменилось: несмотря на улыбку, оно казалось оцепеневшим.

И, едва ушел облаченный в белое человек — счастливый, розовощекий, лучащийся радостью, — Мардук, который стоял, прислонившись к стене, и бросал вокруг себя дикие взгляды, позвонил в колокольчик, уступив неотступному желанию. Бесшумно появился охранник.

— Задержите Ионатана на час. И пошлите кого-нибудь к нему домой. Там должна быть женщина, я хочу ее видеть.

Через полчаса летчики уже приземлились перед маленьким, встроенным в холм домом Ионатана; спрашивали соседей, как найти ту женщину. Когда удивленная Элина, с розой в зубах, вышла к воротам, ее — от имени Мардука — попросили проследовать в здание ратуши. Охранники сразу же вывели обескураженную девушку, которая не стала спорить, а только от волнения жевала стебель цветка.

В той же комнате, где совсем недавно перед ним возник, словно персонаж сновидения, Ионатан — счастливый, одетый во все белое, — седой Мардук, запахнув лимонно-желтый плащ, взглянул на входящую Элину:

— Так ты и есть та женщина, подруга Ионатана?

— Да. Меня зовут

Элина.

— Не бойся. Вот кресло, садись.

— А Ионатан здесь?

— Он был здесь. Я с ним разговаривал. Он мой друг. Он-то и рассказал мне о тебе.

Она села, окинула себя взглядом. Расправила подол платья:

— Теперь ваше любопытство удовлетворено?

— Нет, Элина. Я знаю, Ионатан на меня рассердится. Но ничего не поделаешь. Моим людям следовало бы дать тебе время одеться. Ты мерзнешь. Сегодня ты останешься у меня.

— Что?!

С глубокой убежденностью Мардук пояснил:

— Других вариантов нет. Даже и не пытайся возражать. Ты остаешься здесь. Не надо волноваться, Элина. Ничего страшного с тобой не случится. Не бойся меня.

Она резко вскочила на ноги:

— Я не останусь!

— Ионатан знает, где ты. Точнее, скоро узнает. Тебе придется остаться. Ты только не волнуйся.

— Выпусти меня, Мардук. Ты плохой. Я, впрочем, и раньше знала, что ты плохой. Ты договорился с Ионатаном, что задержишь меня?

— Нет, Элина.

— Видишь, насколько ты низок!

Она стала трясти дверь. Дверь не поддавалась. Тогда Элина, подняв кулаки, с криком кинулась на Мардука, тряхнула его за плечи:

— Выпусти!

Тот даже не шелохнулся.

Она рывком распахнула окно. Тут консул вздрогнул, отпрянул, прикрыл рукой глаза. Элина крикнула от окна:

— Я сделаю это, Мардук. Если не выпустишь меня, я это сделаю.

Лицо его внезапно побелело и дрогнуло, глаза закрылись. Он заставил свои губы двигаться, сказал безголосо:

— Элина. Не делай этого. Не надо.

Она чуть-чуть успокоилась, упала на пол, заплакала, одновременно смущенная и растроганная:

— Я хочу уйти. Я нуждаюсь в помощи. Ионатан, где же ты!

Мардук очень медленно опустил руку. И раскрыл глаза: Элина лежала на полу.

— Я не швырял тебя на пол. Ты сама упала.

Больше он на нее не смотрел. Поднявшись, она напрасно пыталась перехватить его уклончивый взгляд. Чувствовала себя неуверенно, будто зря обидела человека. Ничего не говорила. Ощутила укол боли в груди, когда консул молча направился к двери. Элина была ошеломлена; но ей стало немного легче, когда Мардук тихо сказал, потупив глаза:

— Не тревожься. Ничего плохого с тобой не случится. Тебя просто проводят в другую комнату.

И еще раз, когда охранник уже выводил ее из дверей, консул шепнул ей:

— Не бойся. Ничего с гобой не случится.

В той самой комнате, где когда-то томилась ожиданием Балладеска — раздергивала на ниточки скатерть, говорила с Ионатаном, — Элина провела два долгих дня. Она плакала, мечтала об Ионатане, по ночам испытывала дикий страх. Часами думала о Мардуке, пыталась его понять, мучилась. Два дня Мардук не приходил.

Но что это был за человек, который утром третьего дня отворил ее дверь и постоял на пороге, а потом приблизился к ней — в длинном желтом зашнурованном спереди плаще — и, опустив седую голову, спросил очень мягко: