Горячая любовь снеговика
Шрифт:
Олег Ефремович совершил лишь один противозаконный поступок, более он ни в чем плохом замечен не был, работал лифтером, был добрым ангелом-хранителем многоэтажной башни. Зачем дочери знать о глупых ошибках молодости отца? Я понимаю, по какой причине от ребенка скрыли правду и придумали сказку про рано вышедшего на пенсию полковника. Могу объяснить и то, почему Нина откровенно рассказала мне об уголовном прошлом брата, – я ведь представилась сотрудницей правоохранительных органов, врать мне было опасно. Один подход к компьютеру, и я узнаю всю подноготную Тараканова. Но зачем плести небылицы про приезд Светланы, жены Олега? Куда подевалась Света потом? По какой причине она бросила дочь? Где Нина и Олег жили раньше? Вернее, люди, которые носили эти имена в последние годы. Ведь настоящие-то Таракановы
Я подошла к прикроватной тумбочке и открыла ее. Ничего особенного, таблетки валерьяны, бумажные носовые платки, крем для рук, книга «Как обрести душевный покой». Я машинально полистала затрепанные странички: Нина явно вдумчиво изучала пособие, кое-какие строки она подчеркнула красным карандашом. Вот, например, такую фразу: «Чистая совесть – лучшая подушка». Или следующая замечательная сентенция: «Сладкие грехи молодости – горькие раскаянья старости». Да уж… как будто автор хотел настроить своих читателей на депрессивный лад. Интересно, он-то провел праведную юность? Насколько знаю, самые занудные моралисты вырастают из тех, кто в молодые годы вел себя весьма раскованно. И если кто-то в двадцать лет смог обуздать свои желания, то частенько не потому, что был очень праведным, а просто страсти оказались слабыми. Но, похоже, Нину мучает совесть.
Долистав томик до конца, я увидела конверт, лежавший между последними страницами. Судя по штемпелю, местная почта получила письмо вчера. Адрес был написан крупными аккуратными буквами, отправитель не скрыл и свои координаты: Москва, Ломоносовский проспект, Плахтина Елена Ивановна.
Чтение чужих писем отвратительное занятие, интеллигентный человек никогда не станет этого делать. Но я занималась поисками убийцы, поэтому без колебаний вытащила тетрадочный листок в косую линейку и стала изучать текст, который как будто нанесла на бумагу старательная девочка-отличница.
«Здравствуй, моя любимая сестричка! Понимаю, что ты вздрогнешь, когда распечатаешь конверт. Жизнь прошла, а мы с тобой так и не встретились. Думаешь ли ты обо мне? Может, даже плачешь, вспоминая день, разлучивший нас? Тебе в жизни повезло! Впрочем, и мне грех жаловаться на судьбу. Вы думали, что я умру? Но Господь оставил меня в живых. Правда, я лишилась ноги, но научилась ходить на протезе, и если надеваю широкие брюки, посторонние люди даже не догадываются о моем увечье. Да, мне тоже очень повезло. Врачи решили, что вследствие травмы я потеряла память. В особенности обо мне пекся завотделением Юрий Плахтин, за него я в конце концов и вышла замуж, стала Еленой Ивановной Плахтиной. Юрий оказался замечательным специалистом и умным человеком. Десять лет назад его пригласили в Москву, – его приятель открыл в столице частную клинику, и мы с Юрой покинули Насеть. Все эти годы я помнила о тебе, о нем и о девочке. Я до дрожи боялась, что прошлое все-таки настигнет меня. Лежа бессонными ночами в кровати, пыталась представить, какой стала девочка. Я ее, если встречу, не узнаю. Что она о нас знает? Ничего? Или вы рассказали ей правду? Ты, наверное, счастлива, потому что заполучила Олега! Скажи, а ты не видела капкан… Или? Я жива, сестричка! Жива! А ты небось давно похоронила меня. А он? Он как? Вы когда-нибудь говорили обо мне? Вам меня было жаль? Вы плакали? Но я жива! В прошлом году Юрий умер от инфаркта, я осталась одна (детей, как ты догадываешься, у меня нет) и начала тебя искать. Почти тридцать лет прошло, кажется, целая жизнь промелькнула, и все свидетели давно умерли. Ан нет, сестричка! Помнишь домик, куда вы меня принесли? Наверное, ты забыла, а вот в моей памяти адрес остался навсегда: улица Ленина, дом семьдесят семь. Счастливое число, но не для всех. Ведь именно там вы решили меня бросить. А хозяин, тот мужчина с седой бородой! Он казался мне тогда ужасно старым, но ему сейчас всего семьдесят пять, он тоже жив и расчудесно все вспомнил. И не только меня. А и тебя, его и девочку. Это он сообщил мне вашу новую фамилию – Таракановы. Конечно, не бесплатно, пришлось изрядно потратиться. Билеты в Насеть и обратно стоят дорого, такси до аэропорта не копеечное, за гостиницу семь шкур содрали. И я здорово рисковала, потому что могла ткнуться носом не в дом, а в какой-нибудь торговый центр. Насеть сильно изменилась. Но там осталась улица Ленина, а в доме семьдесят семь живет прежний хозяин. Видишь, сколько у тебя сегодня удивлений: и я жива, и дядька тоже!
Зачем я пишу тебе письмо? Во-первых, чтобы сообщить о своем добром здравии. Во-вторых, хочу увидеть девочку. Можно издали, я не хочу причинить ей вред, потому готова просто полюбоваться на нее. Я знаю, что ее зовут Виола Тараканова. Могла бы и сама к ней отправиться, но я не стала этого делать. В-третьих, хочу обнять тебя и сказать: дорогая сестра, прошло три десятилетия, та старая история покрылась мхом, нам больше некого бояться, мы одиноки, нам следует держаться друг за друга. Очень надеюсь, что, получив это письмо, ты незамедлительно приедешь ко мне. Почему зову в гости тебя, а не отправляюсь сама в Клязино? Я живу в огромном, похожем на муравейник, доме, большинство соседей друг с другом не знакомы, чужой человек, вошедший в подъезд, не вызовет любопытства. А в деревне после моего появления сразу пойдут разговоры. А еще у меня сильно болит нога, я временно хожу с палкой, поэтому, сестренка, приезжай ты, и мы вместе подумаем, как строить нашу дальнейшую жизнь. Всегда твоя…»
Вместо подписи стояло изображение медвежонка. Я полюбовалась на искусный рисунок, вернула письмо на место, вышла из дома, при помощи все той же пилки для ногтей заперла входную дверь и поспешила к машине. Нина поехала не в больницу – у нее здоровое сердце, она сейчас находится в гостях у своей сестры.
Дом на Ломоновском проспекте напоминал гигантский океанский лайнер. Кажется, здание построили в пятидесятых годах прошлого века и в нем было несколько тысяч квартир. Я поднялась на пятый этаж, и без всяких колебаний ткнула пальцем в звонок. Спустя некоторое время послышалось постукивание, потом тихий голос спросил:
– Кто там?
– Мне нужна Елена Ивановна, вдова Юрия Плахтина, – ответила я.
Загремела цепочка, залязгали замки, дверь распахнулась. Из прихожей выскочила маленькая белая собачка и принялась скакать вокруг меня, как обезумевший резиновый мячик.
– Не бойтесь, – сказала хозяйка, опиравшаяся на палку, – Маркиза не кусается. Кто вы?
– Виола Тараканова, – не подумав, ляпнула я.
Хозяйка, одетая в длинное домашнее платье, выронила клюку и пошатнулась. Мысленно ругая себя за глупость, я схватила Елену за плечи.
– Я Виола Тараканова, но не дочь Олега Ефремовича Тараканова, мы тезки. Понимаю, что это звучит невероятно, но все именно так. Давайте покажу свой паспорт!
Елена, не моргая, смотрела на незваную гостью, потом вдруг вздохнула и с явным трудом спросила:
– Что вам надо? Я не знаю никакой Виолы Таракановой!
Я сделала удивленное лицо.
– Неужели? Разве Нина не успела рассказать вам в деталях о своей жизни в Клязине? Кстати, где она?
– Кто? – одними губами спросила Елена Ивановна.
– Нина Тараканова, – уточнила я, – сестра Олега Ефремовича. Хотя, думаю, никакие они не родственники. Гостья на кухне? Это прямо по коридору?
Плахтина прижала к груди стиснутые кулаки, а я, быстро стащив куртку и сапоги, пошла без приглашения на кухню.
Глава 21
В просторной квартире Плахтиной кухня оказалась маленькой. Но Елена Ивановна постаралась впихнуть туда все необходимые хозяйке вещи. Едва я ступила на коричневый линолеум, как в глазах зарябило от всевозможной утвари, развешанной на стенах. Нина сидела около небольшого стола, покрытого цветастой клеенкой. Увидав меня, она замерла, потом резко вскочила, ударилась головой о низко висящий шкафчик и закричала:
– Ты?
– Знаешь ее? – прошелестела Елена, стоя на пороге.
Нина обвалилась на табуретку.
– Вы мне сочинили весьма складную историю, – со сладкой улыбкой сказала я, наблюдая, как лицо Нины начинают покрывать розовые пятна, – но разрешите напомнить вам поговорку: у лжи короткие ноги.
– Чего вы хотите? – пролепетала Плахтина.
– Найти убийцу Оли, – твердо сказала я. – Похоже, ее лишила жизни тень из прошлого.
Елена схватилась за грудь:
– Девочку убили?