Горячая любовь снеговика
Шрифт:
Я посмотрела на листок и неожиданно заинтересовалась. Скажите, пожалуйста, жильцы из сто второй дали десять тысяч рублей! А я с ними совершенно незнакома. Зато мои ближайшие соседи и почти друзья Звягинцевы отслюнили пятьдесят целковых. Вот так умрешь, получишь список жертвователей на свое погребение, и сразу станет ясно, кто к тебе как относится! Ну Наташа, ну молодец, пять десяток не пожалела! Да она мне до сих пор сто долларов должна!
– Вилка, – окликнула меня старуха.
Я оторвалась от увлекательного
– В чем дело?
– Езжай по этажам и раздавай похоронные.
– Я?
– А кто еще? – вопросила бабка.
– Что я людям скажу?
Старуха пригладила волосы.
– Дык ясно. Здрассти, добрый народ, ошибка вышла, долго жить буду, спасибочки за помощь…
– Не хочу выглядеть идиоткой! Пожалуйста, пройдись сама по квартирам, – взмолилась я.
– Пенсия у меня маленькая, ноги болят… – хитро поводя выцветшими глазами, завела бабуля.
Я потянулась к кошельку.
– Лады, выручу, – пряча купюру в карман, пообещала старуха. – Но венок сама утаскивай. Мне на холод несподручно ходить, артрит шалит.
– Нет проблем! – рявкнула я, схватила колючий венок и толкнула дверь на улицу.
Сзади послышались шум раздвигающихся дверей лифта, сопение, шарканье, и мужской голос с укоризной произнес:
– Девушка, хорош створку пинать! Не сломаешь, лучше кнопку нажми, деревня! Понаехали в Москву и ну ломиться…
Оборачиваться и достойно отвечать грубияну я не стала, надавила на пупочку и вышла из подъезда.
– Несут! – заорал мужчина с сумками. – Венок на пороге!
И в ту же секунду засверкали яркие вспышки. Тут только до меня дошла малоприятная истина: это не гости, которые собрались на свадьбу, а папарацци, поджидающие выноса тела Арины Виоловой.
От неожиданности я потеряла голос, а журналисты начали сыпать вопросами:
– Почему похороны назначены вечером? Где родственники? Вы одна? От кого венок?
– Люди! – спустя несколько мгновений осипшим голосом заорала я. – Произошла ошибка, никто не умер! Венок я несу на помойку. Меня зовут Арина Виолова, сейчас сниму капюшон, и недоразумение выяснится.
На секунду стало тихо. Потом я ощутила тычок в спину, и все тот же мужской голос прокаркал:
– Долго еще в дверях будешь маячить? Шевели булками, тяжело ведь!
Я оглянулась и увидела четырех парней, которые держали в руках длинный ящик из сосновых досок.
– Хорош стоять! – гаркнул первый. – Мы статую из десятой выносим, хозяин переезжает. Эй, девушка, отомри!
Я шагнула в сторону.
– Гроб показался! – заорал парень в черной шапочке. – Самый дешевый, даже без обшивки!
Вспышки заработали с утроенной силой, а у меня свело судорогой горло. Грузчики молча протащили ящик через дверь и поставили в «Газель». Журналюги кинулись к своим машинам.
– Стойте! – завопила я, сдергивая капюшон. –
Куда там… Папарацци умчались, словно резвые тараканы, напуганные вспыхнувшим светом. Я затряслась в ознобе. Ни в коем случае нельзя читать завтрашние газеты! И надо немедленно позвонить в «Элефант». Ох, думаю, издательство не обрадуется пиар-акции с погребением…
– Вы дадите мне интервью? – пропищали сбоку.
Я чуть не свалилась со ступенек.
– Кто здесь?
– Таблоид «Тарелка», – голосом резиновой игрушки ответили мне.
Я прищурилась и вгляделась во тьму. Сквозь пелену мокрого снега прорисовалась фигурка тщедушного мальчика.
– Утверждаете, что вы Арина Виолова? – задал он вопрос, тыча в меня диктофоном.
– Я и есть Арина Виолова.
– Отлично. Когда выйдет ваша следующая книга?
– Точно не скажу.
– Назовите месяц.
– Выпуском романов занимается издательство, лучше позвоните в «Элефант».
– Отлично. Как будет называться новинка?
Я растерялась.
– Не знаю.
– Отлично! – еще больше обрадовался юный журналист. – Супер. Эти дураки кинулись за ящиком, а настоящая сенсация здесь. Поражает, что вы не помните заглавия!
– Понимаете, я сдаю произведение под рабочим названием.
– Отлично.
– Допустим, «Любовь кота Базилио».
– Отлично.
– Но редактор обычно просит его изменить.
– Отлично.
– Я присылаю штук десять названий, а Олеся Константиновна выбирает наиболее подходящие, поэтому…
– Отлично, – не дал мне договорить борзописец и растаял в метели.
Я вернулась в подъезд, по-прежнему держа в руках еловое безумие.
– Не снесла веночек? – поинтересовалась баба Нюра.
– Черт, забыла про него! – с досадой воскликнула я.
– Ну ниче, завтра отволокешь, – не опечалилась старушка.
Я вошла в лифт.
– Вилка! – окликнула меня бабка.
– В чем дело? – измученно спросила я.
– Кутью забери.
– Спасибо, не надо.
– Из хороших продуктов сготовлено.
– Сама съешь.
– Да ни в жизнь! Она для покойника сделана.
– Извини, я не умерла, и пока на тот свет не собираюсь.
– Я старалась от чистого сердца, – насупилась баба Нюра, – два часа у плиты топталась.
– Не люблю рис с изюмом, – отбивалась я от угощенья.
– Забирай! – приказала старуха.
Я вышла из лифта и взяла тарелку.
– Ой, хорошо, – обрадовалась баба Нюра, – выбросить жаль, а самой к кутье касаться не хотелось. Плохая примета живому человеку одному всю кутью забрать – непременно скорехонько помрет.
Мне захотелось высыпать крутой рис бабе Нюре на голову, и только огромным усилием воли я удержалась от этого. Затем снова вступила в лифт.