Горячие деньги
Шрифт:
У миссис Беренайс старый «Моррис-Макси» белого цвета, без повреждений.
Миссис Беренайс ничего не сказала о господине Яне, когда я спросил, но, по-видимому, настроена к нему враждебно. Сказала, что господин Пемброк злой и бессовестный человек. На этом миссис Беренайс с треском захлопнула дверь. (Она даже не пустила меня в дом!)
Конец расспроса».
Я положил запись о Беренайс в конец пачки и убрал все в конверт. Съел кусок мясного пирога и побросал дротики. Это меня немного утешило.
Издали
«К черту такую архитектуру!» – думал я, нажимая на звонок дома номер шесть. Раньше я здесь не бывал, и дом Томаса и Беренайс в моем представлении остался обычным коттеджем, в котором они жили сразу после свадьбы.
Беренайс открыла дверь и попыталась сразу ее захлопнуть, едва увидела меня. Но я поставил ногу за порог и надавил на дверь снаружи. И Беренайс недовольно отступила.
– Мы не хотим тебя видеть. Милому Томасу нехорошо. У тебя нет никакого права сюда врываться! Я тебя ненавижу, – сказала Беренайс.
– Ненавидь себе на здоровье, но мне нужно поговорить с Томасом.
Она не могла сказать, что Томаса нет дома, потому что я его уже увидел. Внутри Гасиендас комнаты располагались под разными углами друг к другу, что объясняло неправильную форму зданий. Входная дверь вела в нишу в центральной комнате, у которой не было обычного потолка, комната в высоту была до самой крыши. Окна были беспорядочно расположены на разной высоте, так что даже нельзя было выглянуть наружу. «Кошмар!» – подумал я. Но, как говорит господин Вест, это только мое мнение.
Томас поднялся из низкого кресла, которое они перевезли сюда из коттеджа – удобная старая мебель плохо вписывалась в эту модернистскую комнату. На деревянном полу не было ковра, туфли Томаса поскрипывали, когда он шел.
– Заходи, дружище, – сказал он.
– Мы не хотим его здесь видеть! – возразила Беренайс.
Меня поразило, как Томас измучен. Я не видел его уже довольно давно. Весь юношеский задор куда-то пропал. Я вспомнил, каким он был в восемнадцать или в девятнадцать, когда приезжал на выходные в Квантум, веселый и живой.
Спустя двадцать лет он выглядел гораздо старше своего возраста, еще сильнее облысел с того времени, когда я его в последний раз фотографировал, рыжеватые усы давно не стрижены, во всем облике – какая-то безнадежная обреченность. Заметки Нормана Веста о близком нервном срыве, похоже, устарели. По-моему, с ним это уже случилось. У Томаса дела шли гораздо хуже, чем у Жервеза.
Я напомнил ему о том дне, когда старый Фред взрывал пни.
– Фердинанд тоже об этом спрашивал, –
– А ты помнишь переключатели, которые мы когда-то собирали, с проволочкой на часовой стрелке?
Томас помрачнел. Долго молчал, потом ответил:
– Да.
– Томас, ты не делал таких штук после того, как Жервез и Фердинанд переехали из Квантума?
Беренайс вмешалась:
– Милый Томас не смог бы сделать никакого часового устройства, даже чтобы спасти свою жизнь, правда, дорогой? – В ее голосе звучали жалость и презрение. Томас затравленно глянул на нее, но ничего не ответил.
– Кто-то подарил Робину и Питеру часы Микки Мауса с белой проволочкой на стрелке. Очень яркие и красивые, – сказал я.
Томас беспомощно покачал головой.
– В развалинах Квантума нашли остатки часового механизма с проволокой в белой изоляции.
– Боже мой! – жалобно сказал Томас.
– Ну и что? Милый Томас тут ни при чем! – снова влезла Беренайс.
– Это значит, что Квантум взорвал тот, кто знал, как делать такие переключатели.
– И что с того? Я не видела, чтобы Томас их делал. Он слишком нервный для такого, правда, дорогой?
Томас предложил мне выпить. Беренайс нахмурилась – Томас что-то сделал наперекор ее желаниям. Не думаю, чтобы он часто поступал так. Я с удовольствием согласился, хотя было всего полшестого и, по-моему, для выпивки рановато. Я выбрал для визита это время в надежде, что Томас уже вернется домой, а девочки зайдут к бабушке по дороге из школы.
Томас проскрипел на кухню, которую отделяла от центральной комнаты только перегородка метровой высоты, и начал копаться в шкафчиках. Нашел три стакана, поставил их прямо на перегородку и долго искал в холодильнике составляющие для напитков. Беренайс следила за мужем с плохо скрываемой неприязнью и не собиралась ему помогать.
– У нас где-то была бутылка джина, – неуверенно сказал Томас, найдя наконец тоник. – Не знаю, куда Беренайс ее спрятала. Она вечно все прячет.
– Милый Томас не мог найти даже книжку в библиотеке!
Томас сердито засопел, но Беренайс ничего не заметила или предпочла сделать вид, что не заметила. Томас открыл очередной шкафчик и наконец без подсказок жены отыскал почти полную бутылку джина «Гордон». Беренайс все еще неодобрительно молчала. Томас вернулся в комнату, налил джина во все три стакана и разбавил тоником.
Один стакан он протянул мне. Я не очень люблю джин с тоником, но говорить об этом сейчас не стоило.
Второй стакан он передал Беренайс.
– Я не хочу, – сказала она.
Руки у Томаса дрожали. Он поднял было стакан к губам, потом резко поставил на стол и случайно неловким движением столкнул бутылку с джином. Она упала и разбилась, осколки зеленого стекла разлетелись во все стороны, лужа джина растеклась по полу.
Томас присел и начал собирать осколки. Беренайс не двинулась с места.