Горячий лед
Шрифт:
— Вы знаете, у меня одно важное дело. Я бы хотела поговорить с вами…
— Деточка, я тебя совсем не слышу, — проскрипел голос. — Поднимайся и скажи, что ты хочешь. — При этом дверь громко запищала.
Лена выругалась, сама не зная на кого, ведь дверь-то ей открыли, и вошла в подъезд.
Синицыны жили на седьмом этаже. Лифт был сломан. Лена поежилась от головной боли, вздохнула и стала подниматься по лестнице, мало обращая внимания на всяческие скабрезные рисунки и похабные надписи на стенах.
Звонок в квартиру Синицына прозвучал громко и противно. Дверь открыла пожилая, седая женщина с крючковатым носом, но, впрочем, с достаточно приятным выражением лица и с живыми, зеленого цвета, глазами. Она с интересом посмотрела на Лену.
Лена немного нагнулась и громко, четко произнося каждый слог, сказала:
— Здравствуйте.
Женщина кивнула:
— Здравствуйте.
— Скажите, Валерий дома? Я бы хотела поговорить с ним или с вами…
Женщина поморщилась:
— Деточка, зачем так кричать? Я прекрасно тебя слышу. Просто наш домофон очень плохо работает. Скоро совсем сдохнет, наверно. — Она махнула рукой, потом оценивающе оглядела Лену и, улыбнувшись, продолжила: — А Валеры нет.
— Да?.. А где он?
— Он вообще-то здесь давно уже не живет, приезжает очень редко. Вы его знакомая? — задала она встречный вопрос.
— А вы его мама?
— Да, — кивнула женщина.
— А я… Да, ну, в общем, его знакомая. — Лена решила, что разговор может сложиться лучше, если женщина до поры до времени не будет знать, что ее сыночком интересуется сотрудник Генеральной прокуратуры, пусть уж лучше считает ее просто знакомой Валерия.
Женщина еще раз оглядела Лену с головы до ног, потом сделала шаг в глубь квартиры:
— Ну, вы проходите, пожалуйста.
Она гостеприимно распахнула перед Леной дверь.
Квартира была двухкомнатная. Прихожая, как водится, узкая и длинная, как дождевой червяк. Обстановочка бедненькая, но зато все опрятно, отметила Лена. Впрочем, и сама хозяйка отличалась милой опрятностью. На ней не было засаленного халата, она была одета в длинную юбку черного цвета и розовую вязаную кофту. Короткие волосы аккуратно расчесаны.
— Давайте попьем чайку, — предложила она, даже не спросив Лену, по какому она, собственно, вопросу, и быстро продолжила: — А то, знаете, так надоедает одной быть, честное слово! Гулять выхожу, и тоже все одна. Правда, соседушки, бывает, часто на скамейке перед подъездом сидят, судачат. Только я с ними, знаете, совершенно не могу… Не интересно мне. Все сплетни да пересуды! Ни о чем нормальном с ними и не поговоришь, вечно жизнью недовольны. Проходите сюда, на кухню.
Лена пыталась вставить хоть слово в ее нескончаемый поток, но так и не смогла и покорно прошла за ней на кухню. Здесь была та же картина — не богато, но опрятно. Небольшой столик — прямо у окна. И два стула возле. На столе — цветастая скатерть. На подоконнике несколько кактусов и горшок с бегонией.
Женщина усадила Лену за стол, продолжая свой рассказ:
— А они мне говорят — чего, мол, подруга, не приходишь, давно тебя не видно? А?! «Подруга»! Тоже мне подругу нашли, старые сплетницы. А впрочем… Сама-то я, что, молодуха, что ли? Оно, наверно, так и есть, пора уж и мне на лавочку — ушки на макушки и давай шу-шу-шу про всех проходящих мимо. Она грустно улыбнулась.
Лена тоже изобразила некое подобие улыбки. Голова так и не проходила.
— Ой, а мы с вами даже и не познакомились. Меня Акулина Михайловна зовут. — Она протянула Лене руку.
— Елена, — представилась та.
— Замечательно. Очень приятно. Леночка, а что вы будете? Ой, простите, ничего, если я вас Леночкой называть буду? Замечательно. Вы чай или кофе?
На ее лице играла такая неподдельная доброжелательность, что Лена поняла — в помощи ей не откажут. И в первую очередь — в медицинской помощи.
— Акулина Михайловна, я была бы вам очень признательна, если бы вы накормили меня какой-нибудь таблеткой от головы. Если таковая найдется.
— Деточка! Что же вы сразу не сказали! — всплеснула она руками. — Я вам, конечно, могу найти таблетку, какую скажете, если вы не доверяете травам. У меня всякие разные травы есть, из них можно приготовить отвары — от всех болезней помогает.
— Я, конечно, вам очень признательна. Но, думаю, что таблетка будет надежнее.
— Хорошо, подождите одну минуту. — Она ушла в комнату и через несколько минут вернулась с таблеткой цитрамона. — Вы знаете, я никогда никого не заставляю пересматривать свои точки зрения, убеждать в чем-то, привыкли к таблеткам, пожалуйста. Но, уверяю вас, насчет того, что таблетка надежнее, это вы глупость сказали. А вот трава… Настой зверобоя и мелисы — потрясающая вещь. А если еще и с медом! Мята тоже успокаивающе действует, головную боль снимает.
— Может быть, может быть, — пожала плечами Лена. — Но все-таки люди разные. На одного трава подействует, а другому будет словно мертвому припарка.
— Но ведь и с таблетками то же самое. А уж если к ним привыкнешь, то и вообще бесполезная вещь.
— Не знаю…
— А как же раньше на Руси лечились, когда таблеток не было?! Так вам чай или кофе?
— Думаю, если я скажу — чай, то меня ждет что-то интересное, — улыбнулась Лена.
— Да, это точно. У меня есть мята, шалфей, шиповник, опять же зверобой, мелисса…
— На ваш вкус и усмотрение, я все равно в этом не разбираюсь.
— Так вот, как же раньше люди лечились на Руси, когда таблеток еще не было?! Травами! Да, — говорила Акулина Михайловна, хлопоча около чайника.
— Ну, знаете, наверно, это и так, только я читала, что в те времена люди вообще-то долго не жили…
— Как это?! — возмутилась Акулина Михайловна. — А как же старцы — Нестор, Владимир Мономах?..
Наконец, чай был готов. Лена порывалась помочь хозяйке накрыть на стол, но та была непреклонна.
— Леночка, а вы с Валерой давно знакомы? — спросила. Акулина Михайловна.
— Нет, не очень…
— Я и смотрю… Я знаю, у него есть женщина, тоже Лена. Но ни в какое сравнение с вами! — Она горько вздохнула.
— Почему? — не поняла Лена.
— Ну, вы и красивая, и образованная, сразу видно. А та… обыкновенная… шалава, вы уж простите.
— Да ничего. Скажите, а вы говорили, что вам одиночество надоело. А как же Валерий? Он разве не скрашивает ваше одиночество?
— Нет, — вздохнула та. — Вместе мы давно уже не живем…