Горящая колесница
Шрифт:
— Всего сто шестьдесят анкет. — Пачка шмякнулась на стол.
Тяжёлая! Это сразу понятно, даже не обязательно брать в руки.
Вот так и попали к Кёко Синдзё персональные данные клиентов «Розовой линии», проживающих в районе Токио и севернее. После этого она произвела отбор женщин, которые отвечали бы ряду требований, позволяющих ей присвоить их документы. Так она нашла Сёко Сэкинэ. Да, всё правильно, его версия верна.
Проглядывая бумаги, Хомма спросил:
— А Сёко Сэкинэ есть?
— Есть, — ответил молодой человек.
Хомма продолжал листать документы. Да, он так и думал — Сёко Сэкинэ была внесена в базу данных «Розовой линии» двадцать пятого июля.
Интересно, как Кёко отбирала своих жертв? Имя — возраст — адрес — место работы — паспорт есть/нет… Этому же конца не видно!
Прежде всего важен возраст. Нельзя было, чтобы женщина сильно отличалась от Кёко годами. Место работы тоже важно — постоянное не годится, потому что опасно, если женщина не безработная, не временная сотрудница, то есть не та, чьё внезапное исчезновение с места службы никого не насторожит. Ну и самое твёрдое условие — у неё не должно быть близких или их должно быть очень мало.
Вот так, наверное, она и отбирала нужное из тех данных, что оказались у неё на руках. Майские анкеты, июньские, июльские и последние — августовские. После этого, выискав, скажем, пятерых женщин, которые могли бы подойти, она положила конец выносу бумаг. Потом стала выбирать кандидатуру номер один…
— Вот она! — Перед Хоммой лежала страничка с распечаткой данных Сёко Сэкинэ. Не то чтобы у него тряслись руки, но всё же, усаживаясь за столом поудобнее, он чуть не расплескал воду в стакане. — Есть! Сёко Сэкинэ!
«Ну вот, наконец-то вы угомонитесь», — с таким видом, будто он хотел сказать это, Катасэ буркнул:
— Мне, наверное, пора… Работа…
— Подождите, пожалуйста! Пять минут!
Просмотрев анкету Сёко, Хомма поднял глаза…
В этот момент, после стольких его усилий, уже в конце, какая-то высшая сила — может быть, сам бог времени — сжалилась над ним. Хомму озарила догадка. Его пробила испарина — как будто пот сразу превращался в спирт и улетучивался.
— Что с вами? — пролепетал молодой человек.
«А каким номером значилась Сёко Сэкинэ среди кандидатов, которых Кёко Синдзё отобрала?»
Точно! Прежде всего она никак не могла быть первой. Ведь её анкета относится к июлю, а Кёко попросила у Катасэ и данные за август.
Кандидаток было отобрано несколько, Сёко входила в их число.
Избрав жертвой ту, которая лучше других подходила по всем пунктам, Кёко начала действовать…
Исходя из этой логики, Хомма и раньше не раз размышлял: «Кёко завладела данными из базы «Розовой линии» и облюбовала подходящую кандидатуру…»
Но до сих пор все эти размышления строились на голом месте. Если бы он раньше своими глазами увидел эти анкеты ста шестидесяти человек, если бы почувствовал толщину этой пачки распечатанных материалов… Тогда бы он
А что, если Сёко была для Кёко Синдзё вторым номером, третьим номером?.. Что, если существовала ещё более подходившая целям Кёко другая женщина, которая и была избрана жертвой?
Если существовала кандидатура номер один… Если шла уже подготовка к устранению жертвы…
И вот в это время совершенно случайно Кёко узнала про смерть матери Сёко Сэкинэ — что тогда?
Кёко Синдзё выписывала токийские газеты. О гибели Тосико Сэкинэ в результате несчастного случая, произошедшего из-за нарушения строительных нормативов, токийские газеты сообщили, пусть и в крошечной заметке.
Весьма велика вероятность того, что Кёко прочла её и поняла: после смерти матери Сёко Сэкинэ осталась одна в целом мире, по крайней мере судя по регистрационным документам.
Вот оно! Тосико Сэкинэ погибла от несчастного случая! Может быть, это было самоубийство, но убийства не было, она погибла не от чужой руки.
Это было случайное совпадение. Но из-за гибели Тосико Сэкинэ она с другой жертвы переключилась на Сёко.
Кёко Синдзё осознавала, что после смерти матери Сёко стала менее опасным объектом, с ней при осуществлении плана понадобится меньше пачкать руки.
Теперь всё сходится!
— Я, конечно, не знаю, но неужели это всё так важно? — обречённо спросил Катасэ, вид у него был совсем потерянный.
— Гораздо важнее, чем вы думаете.
— Но я ведь только…
— Катасэ-сан, я прошу вас, постарайтесь вспомнить: Кёко Синдзё ездила в префектуру Яманаси?
— В Яманаси? — эхом отозвался парень.
— Да. Префектура Яманаси, город Нирасаки. По центральной железнодорожной ветке это недалеко от Кофу. Там ещё есть большая статуя богини Каннон. Что скажете?
Запинаясь, Катасэ выговорил:
— Было такое, ездила.
— Зачем?
— Мы вместе ездили, просто прокатиться, прогулка…
— Так она была с вами?
— Да, мы ездили на машине. Это была наша вторая поездка. — Молодой человек сглотнул слюну. — В Кофу моя сестра живёт, она там замужем. Я решил, раз уж мы там, познакомить её с Кёко… И в Нирасаки мы тоже заезжали — поесть тамошней похлёбки хото [22] .
Приложив руку ко лбу, Хомма словно решил убедиться, что всё услышанное улеглось у него в голове. Потом он задал свой вопрос:
— Вы вместе ездили на машине, да?
— Да.
22
Похлёбка хото— представляет собой, сваренный с добавлением соуса мисо, суп из лапши и овощей, прежде всего тыквы. Префектура Яманаси славится этим блюдом.