Горящая колесница
Шрифт:
Хомме стало неловко оттого, что он напомнил Курате о неприятных для него обстоятельствах. Но ничего не поделаешь, это необходимо. Переложив зонтик в другую руку и стряхнув с него капли дождя, парень заодно словно «стряхнул» свои колебания и сказал:
— В таком случае поймайте возле вокзала такси и попросите, чтобы вас отвезли к центральному филиалу кондитерской фирмы «Акафуку». Шофёры знают, это близко. Как приедете — ждите меня за столиком, хорошо?
— Да, конечно. А это ничего, что мы с вами будем разговаривать в таком шумном месте, где много туристов?
— Сейчас не сезон, так что пока не слишком людно.
— Будет нехорошо, если люди узнают, что я приезжал спросить вас про Кёко-сан?
— Это нежелательно.
«Неужели четыре года назад развод этой пары наделал столько шуму?»
— К тому же Кадзуми будет переживать. Кадзуми — это моя жена.
«Что же, вполне резонно».
Договорившись встретиться снова в четыре часа, Хомма попрощался со своим собеседником. За его спиной послышался шум закрывающихся автоматических дверей.
В глубине деревянного дома, в котором находилась кондитерская «Акафуку», напоминающая декорации постоялого двора из какого-то исторического фильма, был просторный помост, устеленный циновками татами, туда нужно было подниматься разувшись. В самом магазине народу много, а вот здесь, в чайном зале, всего четыре женщины средних лет в кимоно. Они сидели в противоположном от Хоммы углу и весело над чем-то смеялись. На циновках в зале стояли традиционные керамические жаровни для обогрева. В жаровнях, как положено, горячие утирки. Поднесёшь ладони поближе — и чувствуешь тепло, Сняв мокрое пальто и отложив его в сторону, Хомма оставил только левый ботинок, а правый снял и удобно расположился за столом. Тут появилась девушка-официантка, одетая так, как обычно выглядят хозяйки чайных в исторических кинофильмах. Она принесла чайник для заварки, чашку и полную тарелку фасолевых сладостей акафуку.
Хомма заказал это только потому, что в меню блюдо значилось как «фирменный набор». Вообще-то, сладкое он не особенно любил. «Вот Сатору или Исака, наверное, обрадовались бы», — подумал он и выпил только чаю. Чай здесь был не такой, как если бы его заваривали дома. Наверное, ему так показалось потому, что при входе он видел, как воду кипятили в котле над настоящим костром. Подняв глаза, Хомма заметил, что Курата тоже уже здесь и стоит в коридорчике между магазином и чайным залом.
— Место сразу нашли? — тихо спросил он Хомму, присаживаясь рядом.
— Да, без труда.
Та же девушка принесла ещё один фирменный набор. Курата, с улыбкой поблагодарив её, отодвинул поднос в сторону.
Хомме показалось, что за считанные секунды бодрый вид Кураты бесследно испарился, даже галстук вроде завязан криво. Парень молча сидел и смотрел на пылающие в жаровне угли. Потом вдруг, как-то совсем некстати, произнёс:
— Конечно, это очень известное место. — В смысле: «Вам, наверное, не сложно было его найти», — так, что ли? — Вы заметили, здесь очень много новых деревянных домов?
Курата был прав.
— Да, действительно.
— В Исэ как раз сейчас владельцы многих фирм и магазинов специально ломают старые железобетонные здания и на их месте строят деревянные. Всё-таки у нас город храма Исэ, город с традициями. Надо же сохранить первозданный образ Исэ! В следующем году намечается перенос храма [14] , так что атмосфера в городе оживлённая. — Он вдруг посерьёзнел и тихим голосом добавил: — Мой отец, как местный предприниматель, тоже участвует в проекте. Приходится вести себя осторожно.
14
Расположенный в Исэ храм мифической прародительницы императоров, богини солнца Аматерасу, перестраивается один раз в 20 лет, перенос святыни в новое помещение сопровождается многочисленными церемониями.
— Но моя цель вовсе не в том, чтобы раздуть угасшие слухи. Я прекрасно понимаю ваши опасения.
— Ничего не остаётся, как поверить вам. Легко было бы сейчас отмахнуться, но это может навредить потом. А нам лишние проблемы ни к чему. — Взяв с подноса чашку с горячим чаем, Курата посмотрел прямо на Хомму. — Лучше, если вы будете знать заранее… Если окажется, что на самом деле вы работаете на прессу или телевидение и пытаетесь обманом выудить какую-то информацию, потом вы об этом сильно пожалеете.
Это было последней попыткой сопротивления. Хомма слабо улыбнулся:
— Можете не беспокоиться.
«У богатых свои заботы», — подумал он, испытывая тем не менее искреннее сочувствие по отношению к этому молодому человеку. Раз уж Курата не пожалел времени и пришёл на эту встречу, значит, какие-то чувства к Кёко у него всё-таки остались.
О том, что Кёко Синдзё, возможно, совершила убийство, Хомма умолчал, в остальном же был откровенен и сообщил, что как Кёко, так и Сёко Сэкинэ, под именем которой она скрывалась, пропали. Хомма опасался, что парень испугается и замолчит, если услышит об убийстве.
Курату страшно удивило, что причиной бегства Кёко стал всплывший вдруг факт банкротства настоящей Сёко Сэкинэ, под именем которой Кёко обручилась с Курисакой. Молодой человек был настолько изумлён, что даже привстал с места. Его глаза, ноздри и рот расширились и, казалось, вот-вот перестанут помещаться на аккуратном маленьком лице.
— Что за глупость! Не может этого быть!
— «Глупость»? Что вы имеете в виду?
— Кёко никогда не позарилась бы на документы женщины, потерпевшей банкротство.
— Кёко-сан не знала о прошлом Сёко Сэкинэ.
— Как же можно, не зная самого главного, присвоить себе имя чужого человека?
— Ну, наверное, тому были причины… А вы так говорите потому, что она не любила брать деньги в долг и вообще не доверяла кредитным картам?
Курата энергично закивал:
— Да, конечно. А как же иначе? Терпеть этого не могла! Она старалась с кредитами не связываться.
Ответ Кураты всё объясняет: вот почему Кёко Синдзё, превратившись в Сёко, не оформляла себе кредитной карты до тех пор, пока в связи с предстоящей женитьбой на этом не настоял Курисака.