Гоша Каджи и Венец Гекаты
Шрифт:
Каджи едва успел отпрыгнуть в сторону, когда из зеркала в прихожую выскочили Аня с Робом. И то, что со стороны кухни как раз в этот же миг показалась Марина Сергеевна, мама девчонок, уже знакомая парнишке по фотографии, спасло его от неминуемого близняшкиного подзатыльника. При старших Лекс ограничилась показанным кулаком, да и то украдкой, чтобы только ему одному было видно. Зато Баретто, за лето еще больше возмужавший и накачавшийся, немедленно сграбастал Гошу в охапку, на миг крепко обняв товарища и по-братски похлопав его по спине. Вдобавок друг радостно сиял подобно
— Итак, все в сборе, — не то спрашивая, не то утверждая, произнесла женщина, оказавшаяся почти точной копией близняшек, только более взрослой и несколько степеннее. — Вам, мальчики, крупно повезло, что сразу по возвращении из школы не попались мне под горячую руку. Некоторым из присутствующих недурно досталось за ваш совместный «поход к мечте». — Марина Сергеевна выразительно глянула на своих дочерей, враз погрустневших. Янка так вообще спряталась от неприятных воспоминаний за спину матери. — Но что было, то уже прошло. А по правде я хотела сказать тебе, Гоша, огромное спасибо за мужественный поступок настоящего друга. Да и тебе, Роб, мы с Павлом Леонидовичем признательны не меньше. И знайте, ребята, что вам в этом доме всегда будут рады.
Отругав и дав пищу для размышлений о приемлемых критериях поведения в будущем, женщина без перехода сменила строгое выражение лица на радушную улыбку. А оба мальчишки густо покраснели непонятно отчего: или жутко стыдно стало, что девчонкам одним пришлось отдуваться, хотя виноваты были все вместе, или немного засмущались от незаслуженной, по их обоюдному мнению, благодарности. Зато близняшки мгновенно оживились, поняв, что раз гром мазнул всего лишь вскользь, то грозы не предвидится вовсе.
— Мам, а можно мы в берлогу отправимся? — Янка не замедлила воспользоваться благоприятным моментом. — На кухне все равно вчетвером не поместимся…
— Да и спать Гоше с Робом здесь негде, — поддержала сестру практичная Аня. — А там у нас шалаш готовый есть. Мы его с папкой еще в июне соорудили.
— А мы и не хотим спать, — сразу за обоих уверенно высказался Баретто, даже не сомневаясь, что друг его поддержит.
— Точно, — весомо подтвердил Каджи. — Я готов всю ночь напролет проболтать. Столько не виделись…
И на Марину Сергеевну снизу вверх уставились четыре пары просящих глаз. Гошин соколенок, предчувствуя замаячившую впереди возможность размять крылья на просторе, оживленно заклекотал и в нетерпении ухватился клювом за прутья клетки, словно хотел их немедленно перекусить. Ворона Роба, такая же невозмутимо-серьезная, как и хозяин, тоже не осталась в стороне, поддержав большинство. Ее оглушительно-радостное «Кар-р-р!», заметавшееся эхом по прихожей, поставило жирную точку в так и не успевшей начаться дискуссии.
— Да я что, разве против?! — удивилась женщина. — Только ведь вы голодные, наверно. Может быть сперва поужинаете? Я блинчики с мясом приготовила.
Вся компания дружно замотала головами, отказываясь от приглашения, хотя стоит заметить, что глаза Баретто при этом полыхнули азартным блеском. По всей видимости, парнишка круто подсел на магловскую пищу с легкой руки близняшек, еще в Хилкровсе познакомивших его для начала с пиццей. Но Аня, как самая рассудительная среди них, заявила непреклонно:
— Еще чего! С собой возьмем. На свежем воздухе вдвойне вкуснее будет.
Марина Сергеевна читала мысли и желания своих дочек, как легкий детективный рассказик с заранее известным окончанием. Она слегка щелкнула пальцами, победно усмехнувшись, и около ее ног вмиг очутились несколько объемистых пакетов, уже загруженных всем необходимым для ночного пикника.
— Тогда разбирайте поклажу и вперед, — скомандовала женщина, с удовольствием рассматривая удивленно вытянувшиеся лица компании.
— Так нечестно! — тут же возмутилась Анька, ожесточенно тряхнув волосами, собранными в отличие от сестры единственным хвостиком на затылке и перевязанным пестрой ленточкой. — Ты уже заранее знала, что мы всю ночь в берлоге проведем.
— А мы тут слезно упрашиваем ее на коленях, чтоб отпустила, — вторила сестре Янка. — Мам, тебе не стыдно измываться над собственными детьми в присутствии посторонних…
— Это кто еще тут посторонний?! — немедленно в три голоса поставили на место заболтавшуюся девчонку парнишки, весомо поддержанные Мариной Сергеевной.
— Подумаешь, неправильно выразилась, — близняшка невозмутимо пожала худенькими плечами, но, натолкнувшись уже на четыре осуждающих взгляда, малость засмущалась, что было внове. — Дико извиняюсь, конечно! Покорнейше прошу простить, бестолковую, — и она неожиданно с легкостью перешла на специально-ломаный английский в придачу с несусветным акцентом (и где только успела нахвататься подобного?): — I make the deepest apologies and condolences in communication by the insult put to you, dear fellow citizens. Henceforth I promise to think and speak simultaneously that to you became worse [7] , е мое!
7
Приношу свои глубочайшие извинения и соболезнования в связи нанесенным вам оскорблением, дорогие сограждане. Впредь обещаю думать и говорить одновременно, чтоб вам же хуже стало.
Гордо вскинув подбородок, Янка обвела присутствующих этаким пронзительным взором, что остальным сразу стало понятно: это вовсе не ей, а им стоило бы тут же провалиться этажом ниже, по пути сгорев от стыда. Это ж надо измыслить подобное: ей пришлось прощения просить!
Но так как никто исчезать сквозь пол не намеривался, девчонка решила окончательно добить всех своей небывалой вежливостью. И потому она, сохраняя невозмутимо-сосредоточенное выражение на лукавой мордашке, додумалась изобразить невероятную по художественной выразительности смесь поклона джинна (с троекратным прикладыванием ладони ко лбу, груди и животу) в одновременном сочетании с попыткой присесть в глубокий средневековый реверанс. А вся эта живописная композиция неожиданно завершилась исконно древнерусским буханьем на колени и биением лба о недавно намытый линолеум.