Гоша Каджи и Венец Гекаты
Шрифт:
— У нас, преподавателей Хилкровса, появились нехорошие подозрения, что как минимум один шарк облюбовал для себя Сумеречный лес, недавно поселившись в нем, — буднично, словно о чем-то несущественном, проинформировал декан Даркхола. — Это, повторюсь, всего лишь смутные подозрения. Но их вполне достаточно для того, чтобы мы обеспокоились вашим с ним случайным столкновением, пока мы его не обезвредим. Лес периодически обыскивается, но лайттаки, как вы поняли, хитрые монстры. И если он сыт и не желает конфликта, то найти его лежбище крайне сложно. Вот поэтому вы должны уметь защитить себя. На всякий пожарный случай. — Серые глаза учителя сверкнули на миг стальным блеском. — И если я кого-либо из школьников застукаю около запретного для вас Сумеречного леса, то пеняйте на себя. Я лично, вот этими самыми руками, — Батлер их продемонстрировал: красивые, холеные и крепкие, — откручу неслуху голову и заспиртую, выставив потом на всеобщее обозрение в классе, чтобы других уберечь от глупости, переходящей границы разумного.
Ученики дружно закивали головами, пока еще крепко сидящими на плечах. И поверили, что так и случится, как сказал Своч. А потому в гробу они видели этот Сумеречный лес вместе со всеми его жуткими обитателями. Да их теперь на аркане к нему не затянешь ближе, чем на пятьсот шагов. Один лишь Каджи нервно встрепенулся, напрочь позабыв про сон. Монстр бродит по чащобе, а ведь Мэри живет рядом с ней, на самой опушке. И по службе уже излазила этот мрачный лесок вдоль, поперек, по диагонали и зигзагом. Да она ж там каждый божий день бывает! Внутри у Гоши похолодело, и сердце облачилось в тесный ледяной панцирь. От глаз наблюдательного профессора Батлера не укрылась бледность, проступившая на лице одного из учеников. Какая разница, что не любимого? Вычислить причину растерянности парнишки — задачка со всеми известными и со шпаргалкой, написанной прямо у него на лбу.
— За сестру, Каджи, можешь не беспокоиться. Мэри как раз и пытается отыскать логово монстра, если мы не ошиблись в своих предположениях, и он осчастливил нас своим прибытием на новое место жительства. Когда они повстречаются, то, я так думаю, шарку крупно не повезет, и он запоздало пожалеет о своем неправильном выборе. — Некоторые второкурсники недоверчиво ухмыльнулись, представив миловидную Мериду и рядом страхолюдину лайттака с оскаленной пастью. — Зря лыбетесь, господа студенты. За все годы, что я здесь преподаю, Мерида Каджи оказалась самой лучшей выпускницей, на зубок изучившей нелегкое дело защиты от темных сил. Даже лучше всех учеников Даркхола, которые, казалось бы, обязаны знать именно этот предмет настолько хорошо, как никто другой. И не стану скрывать, что кое в чем девушка превзошла даже своего учителя, за что я ей премного благодарен. Значит, мои усилия не пропали даром, а наоборот произросли такими цветочками, — Своч расплылся в гордой лучезарной улыбке, сверкнув идеальными зубищами, — что лайттаку определенно не поздоровится. Можешь успокоиться, Каджи, [88] и…собирай портфель. Урок окончен! — громко объявил декан Даркхола, перекрыв зычный гул колокола.
88
Можете выключить песню.
Глава 22. Кому не спится…
Если [89] бы окончание уроков означало беззаботное ничегонеделанье в течение всего вечера, это было б классно! И настроение у парнишки наверняка улучшилось бы. Увы. Остаток дня предстояло проторчать за учебниками, наверстывая упущенное из-за болезни. Единственную мысль, гулявшую у Каджи в голове, с полным основанием можно было обозвать злорадной. Хорошо, что не одному предстоит страдать, Янка составит компанию в корпении над занудной теорией магии. А еще за ужином Гошу не отпускала тревога за сестренку, свернувшаяся клубочком около самого сердца и глухо оттуда порыкивающая на всех без разбору. Не помогли успокаивающие заверения профессора Батлера. Так же впустую старались друзья. Стоит заметить, что их увещевания прозвучали слишком уж обще и дежурно, совсем без старания. Да и продолжительностью не отличались. Погрузившись в пучину переживаний за близкого человека, парнишка без воодушевления тыкал вилкой в тарелку с салатом оливье, больше бездумно гоняясь за постоянно ускользающей неуловимой горошиной, чем поглощая пищу.
89
Включите песню 5 °Cent — I'm a Soldier.
Баретто продолжал витать в заоблачных мечтаниях о тренировке, приближающейся с каждой минутой, которым он, похоже, вел внутренний отсчет. Слава Единому, что хотя бы вслух перестал о ней бубнить, треская вареные бобы с каким-то мудреным соусом. Аня устала быть связующим звеном, объединяющим на глазах трещавшую по швам компанию. И девчонка просто махнула рукой на их стремительно нарастающую разобщенность, когда каждый настолько глубоко погрузился в свои личные проблемки, что на чужие стало ровным счетом наплевать. Янка может быть и постаралась бы хоть Каджи растормошить и привести в надлежаще-бодрое состояние, да близняшке даже поесть толком и то не дали. Едва она успела проглотить пару ложек гречневой каши, круто прожаренной до золотистой корочки и обильно залитой молоком, как рядом с девчонкой нарисовалась, кто бы мог подумать, Олира.
— Чудно смотришься, — настолько торопливо заметила вейла, окинув беглым взглядом ядовитую зелень с синеватыми перистыми прожилками на голове близняшки, что никто из присутствующих рядом в результате так и не понял, где же она поставила ударение в первом слове. — Никак траур по собственной неудавшейся жизни подошел к концу? Давно пора, Янусик. Нам ли жить в печали? Пусть грусть-тоска всего лишь снится…
Лекс поперхнулась кашей от неожиданности и возмущения, смешавшимися в одну гремучую смесь, которая вот-вот рванет. Но обошлось, не рванула. Пока Янка старалась побыстрее прокашляться, чтобы ответить лахудре с подобающей случаю язвительностью, Луиза нагнулась к ее уху и что-то горячо зашептала скороговоркой. Удивление друзей стремительно нарастало по мере того, как выражение лица близняшки менялось со скоростью ветра. Поначалу оно было свирепым от невозможности сразу поставить на место чернявую прилипалу, в корень уже доставшую Янку и, ей хотелось думать, Гошу. Потом мордашка девчонки раскрасилась изумлением, настолько ярким, что оно одним махом заткнуло за пояс всеобщую ошарашенность ее друзей. А под занавес личико приобрело легкомысленную бесшабашность со смешливыми ямочками на щеках, окрасившихся легким румянцем.
Олира наконец закончила секретничать, выдохнувшись. Разгибаясь, старшеклассница пробежалась победным взором по вытянувшимся лицам ребят, на миг запнувшись за отсутствие серебристой прядки на голове Каджи.
— Так ты лучше смотришься, Гоша, — улыбчиво прокомментировала Луиза, беззаботно махнув рукой на его взметнувшиеся от удивления ввысь брови. — На фига тебе излишняя популярность? Ты и без прядки парень, что надо. — И вейла подмигнула ему игриво.
Странно… Нет! Не вписывается ни в какие ворота тот факт, что Янка промолчала на такое вызывающе-непотребное поведение лахудры. А ведь согласно всем правилам и нормативам должна была растереть настойчиво-надоедливую соперницу в мелкий порошок и развеять его по ветру. В крайнем случае, после казни подмести с пола и в урну выкинуть. Вместо этого близняшка сделала вид, будто ничего из ряда вон выходящего не заметила. Потом на скорую руку она заказала себе у замковых домовых пару бутербродов с ветчиной, пятилитровую баклажку крепкого эльфийского портвейна «Семь троек» и банку болгарских маринованных корнишонов, строго уточнив, чтобы домовые все заказанное приготовили на вынос, сложив в целлофановый пакет. Желательно красивый и с ручками. Немедленно получив выпивку, что было неслыханным делом для школы, и закуску, Янка легко выпорхнула из-за стола, сделав на прощание остающимся ручкой.
— Меня не ждите. Встретимся в гостиной. Если я когда-нибудь вернусь туда, — обе (!!!) девчонки прыснули в кулачки и быстрым шагом удалились из Большого зала, провожаемые остекленевшими от недоумения глазами остающихся. Можно сказать, что «подружки» попросту выбежали из столовой, что-то живо на ходу обсуждая и радостно жестикулируя. Вряд ли они слышали с каким громким лязгом и натужным скрипом отвисшие челюсти у ребят медленно возвращались на положенное им место…
Гостиная Блэзкора постепенно возвращалась в свое нормальное сумасшедшее состояние. О пропаже Эрика Сапрыкина, конечно, никто из блэзкорцев не забыл. Но они — всего лишь подростки, и долго хандрить не умели. Острота потери сокурсника немного притупилась, а большинство ребят и вовсе думали, что их товарищ скоро обнаружится целым и невредимым. А как же иначе! Разве может в Хилкровсе бесследно пропасть ученик? А тем более покалечиться или, не приведи господи, погибнуть? Да Этерник просто-напросто не позволит случиться несчастью. И сыщики шныряют по всем закоулкам замка. Значит, совсем скоро Эрик, паразит такой, будет сидеть с довольной мордой перед камином и травить байки, в которых красочно опишет свои приключения. Возможно, что кое-кто из блэзкорцев попытается повторить его похождения. Исключать такой возможности ни в коем разе нельзя. Это ж блэзкорцы!
А покамест на всю катушку развлекал учеников Барни, возобновивший свои вечерние концерты. Его фанаты, сильно прибавившие количеством душ, сгрудились обок от книжных полок в противоположной камину части башни. Для приемника в этом году соорудили настоящую сцену, только в миниатюре, где он сейчас и расхаживал с важным разухабистым видом. Сверху на него били волшебные софиты, самостоятельно меняющих цветность и интенсивность свечения в зависимости от темы и настроения рассказчика. Как старшеклассники добились подобного эффекта совсем неважно, но магическая техника работала исправно. Хотя сразу видно, что коллективных сил они на оборудование театра одного актера не пожалели. Но оно того стоило. Сами фаны расположились в удобных креслах, расставленных полукругом в три ряда на манер амфитеатра. Тем, кому сидячих мест не хватило, тусовались на галерке, тесно обступив со всех сторон подиум и жарко дыша в затылки счастливым обладателям кресел.
Когда Аня, Гоша и Роб показались в гостиной, Барни как раз закончил рассказывать один из анекдотов, которых знал такое невероятное количество, что мог, не повторяясь, травить их несколько суток напролет и без остановки. Правда, не все из остроумных историй были предназначены для юных ушей студентов, а потому приемник выбирал для своих выступлений только те, что не шибко вгоняли ребят в краску. Заметив своих друзей, Барни активно замахал маленькими ручонками и радостно запрыгал, приглашая их присоединиться к развлечению. Каджи скорбно вздохнул и молча ткнул указательным пальцем в портфель, висевший сбоку на ремешке. Приемник прекрасно понял его проблему, а потому настаивать или обижаться не стал.