Госпитальер и Снежный Король
Шрифт:
Он расстрелял один магазин и на ходу прищелкнул второй. За это время один из «растопленных» почти настиг беглецов. Разведчик ссадил его очередью в грудь.
Когда ладонь госпитальера коснулась черной лакированной обшивки вертолета, по телу прокатилась сладостная волна. Спасение было совсем близко...
– Заводись, родимый, - умолял Филатов, прыгнувший на кресло пилота и быстро щелкающий переключателями.
Рокот проснувшейся турбины приглушил для госпитальера кошмарный визг и скрежет, исторгаемый глотками растревоженных зомби.
Вертолет начал раскручивать винты.
– Они...
– срывающимся голосом крикнул госпитальер.
– Мы и сами рады выдавиться, - хмыкнул Филатов, продолжая играть рычажками.
Грохот двигателя становился все сильнее.
И скрежет становился все ближе.
И вот с двух улиц, сходящихся к пирамиде, возникли трое «растопленных».
– Многовато их сегодня!
– зло воскликнул разведчик.
– Они будто ощутили в нас опасность...
По другой улице, раскачиваясь, подоспели еще несколько зловещих фигур.
Филатов сглотнул, видя, что «растопленные» замерли неподвижно. И заскрежетали все сильнее. Этот скрежет теперь забивал звуки винтов и двигателя. А фигуры стояли, раскачиваясь...
Филатов взялся за рукоятку управления, готовясь сорвать машину с места, когда она наберет мощь.
И тут фигуры пришли в движение. Они рванули резко с места, наклоняясь вперед, будто решив таранить винтокрылую машину головами. Они двигались очень быстро.
– Пистолет!
– заорал Филатов.
Сомов нажал на спусковой крючок и выдал длинную очередь, опустошив магазин сразу на треть. Пистолет нещадно прыгал в руке, но две фигуры были сражены.
Филатов дернул ручку.
Фигуры тем временем с неописуемой скоростью приближались.
Госпитальер выстрелил и сразил еще одного.
И тут разведчик рванул ручку. Вертолет нехотя, тяжело оторвался от бетона.
Один из «растопленных» совершил гигантский прыжок и зацепился за хвост вертолета. Другой ухватился за опору, а потом повис на дверце, которую госпитальер тщетно попытался задвинуть.
– Стреляй!
– опять заорал Филатов.
Содрогаясь от отвращения, Сомов выстрелил в зависшего на дверце зомби. Второй же пополз, быстро перебирая руками, по хвосту винтокрылой машины, прыгнул на левую опору.
Сомов опять выстрелил. Промахнулся. И «растопленный» ворвался в кабину. Его рука с судорожно скрюченными пальцами проехалась по пистолету, и оружие упало за борт. Следующим ударом зомби должен был вырвать у живого сердце.
Филатов, не отпуская ручку управления, выстрелил из пистолета в грудь существа. «Растопленного» отбросило. Дико заскрежетав, он задержался, пытаясь ухватиться хоть за что-то. Махнул, желая достать госпитальера смертельными пальцами... И вылетел наружу.
– Лети, голубь!
– бросил с облегчением Филатов и вытер пот со лба. – Счастливого пути.
Сомов резко вздохнул. В глазах плыли темные пятна. И кровь билась в висках... Онемевшей рукой задвинул дверцу и откинулся в кресле, ощущая себя загнанной лошадью, которую пора из милосердия пристрелить. Дыхание было частое и глубокое, но воздуха не хватало.
Город остался позади. Он уменьшался, скрываясь за лесами.
– Уй-я, - протянул Сомов, ощущая, что ему больше всего сейчас хочется заголосить изо всей силы, забиться в истерике. Его не слишком стрессоустойчивая
Аптечка вкатила ему лошадиную дозу успокоительного. И после этого мир для госпитальера стал более менее приспособленным для проживания...
***
Столица бурлила. Потеря Шандары стала символом катастрофы. Один из красивейших городов планеты, ее главный культурный центр - в сердце каждого в той или иной степени жила любовь к нему. Потеря была страшная.
Люди просто не знали, что делать. Службы психокоррекции не справлялись с потоком больных. Резко шли вверх кривые самоубийств и немотивированного насилия. В центре Лайстенберга вспыхнули массовые беспорядки. Ситуация все больше выходила из-под контроля властей.
– Бог ты мой, у нас совсем не остается времени, - качал головой госпитальер, просматривая информацию о последних событиях.
Компьютер, анализируя данные, проинформировал, что все признаки близящегося социального взрыва налицо. Синяя Долина находилась на грани хаоса. Стоит перейти определенную черту, тогда все усилия власти по стабилизации обстановки будут оборачиваться своей противоположностью и только раскачивать ситуацию.
– Чего говорит железяка? Сколько осталось до кровавой бани?
– мрачно спросил разведчик, глядя на ползущие диаграммы.
– Комп не может это сказать. Но ситуация критическая. Еще один «замороженный» населенный пункт... Или качественная провокация. И...
В помещении на третьем этаже посольского особняка была активизирована система «заглушка», и можно было быть уверенным, что ни одно слово отсюда не вылетит - на Синей Долине еще не было и в ближайшем будущем не предвиделось электроники, способной взломать московитянскую систему противодействия средствам съема информации.
– Времени никогда не хватает, - разведчик провел перед собой рукой и убрал висящие в воздухе голограммы. – Нужно действовать быстрее. Что-то мы можем изменить. И что-то должны сделать. Иначе нас бы не призвали.
– Призвали, посланцы. Вот только кто нас призвал? И за каким лешим?!
– Нет ответа… Но на нас надеялись, - Филатов угрюмо посмотрел на своего друга.
– И не распускай сопли, медицинский мой брат. Давай работать...
Это ощущение бесполезно утекающего времени и необходимости успеть за уходящим вагоном бесило и давило госпитальера, мешало сосредоточиться. Но надо было работать. И надо забыть о чувствах, которые мешают работать. Надо... Надо... Надо...
По прибытии из Шандары перво-наперво Филатов проверил результат деятельности «мошек». Треть из них была утрачена - но считается нормальным, если из «мошек» хотя бы четверть выходит на цель и начинает давать информацию. И информация шла. Она выкачивалась из локальных информсетей Департамента полиции и административных служб. Из закрытых научных библиотек. Из папок членов Конвенции и руководителей Департаментов. Ее только надо было рассортировать и изучить. И неплохо было бы еще знать хотя бы примерно, что искать в этой груде руды.