Господин 3. Госпожа
Шрифт:
Невозможно описать словами, как я была истерзана всеми этими навалившимися несчастьями. Конечно, хорошо, что карты вскрыты, но отчего-то мне ничуть не легче. А что, если семья Пети всё-таки пострадает? Конечно, муж пообещал мне, что постарается защитить их, но Рустам так коварен и изворотлив…
Есть не хотелось — от нервов я совсем потеряла аппетит. Попыталась уснуть, но и это мне не удалось. В конце концов, я сдалась и села за компьютер.
Дневник пани Беаты
23 мая 1968г
Сегодня я опять пела для пана Насгулла. Он на меня не смотрел и вообще выглядел грустным и задумчивым. Но слушал внимательно,
30 мая 1968г
Пела хозяину всю неделю по вечерам. Он то, светлел, то мрачнел, но со мной не заговаривал.
Не смотрит почти, но как взглянет — душа в пятки уходит. Отчаянный какой-то взгляд. Пугающий.
Ночью больше не приходил — я подолгу ждала, не в силах заснуть.
Опять сильно истосковалась по людям. Порой кажется, лучше бы прибил, чем такой жизнью жить… сил нет…
3 июня 1968г
Пару дней я просидела взаперти совсем одна. Чуть с ума не сошла. Наверное, хозяин уезжал куда-то. А сегодня вечером пригласил. За руки взял и посмотрел прямо в глаза — будто ножом по сердцу. Сама не знаю, почему так реагирую. Наверное, одичала совсем от одиночества. Мне совсем перестали быть отвратительны его прикосновения. У пана Насгулла такие большие и горячие руки…
Он пожелал сегодня спеть вместе со мной, и я чуть не умерла от счастья, ведь это пение было почти как общение с лучшим другом. Господин тоже остался доволен дуэтом и после спросил:
— What you want (Чего ты хочешь)? No free (кроме свободы).
Я долго вспоминала нужное слово, но в конце концов разродилась:
— Talk (Разговаривать).
Он кивнул, улыбнулся мне. Я поразилась. Эта улыбка преобразила его суровое кустистое лицо. Он стал похож на Святого Николая*, только моложе. Сам пан Насгулл тоже помолодел от радости, озарившей его лицо, и стал выглядеть намного приятнее.
Глава 30.
Дневник пани Беаты
4 июня 1968г
Сегодня был чудесный день! Господин прислал ко мне девушку, Фанию которая принялась обучать меня языку, показывая и рассказывая, как называются те или иные предметы и действия. Это было так увлекательно, так чудесно. Мы с ней и обедали вместе, изучая заодно названия блюд…
А вечером хозяин экзаменовал мои знания и пытался добавить новые в и так распухшую от незнакомых слов голову. Потом мы пели дуэтом и пан Насгулл даже угощал меня каким-то замысловатым напитком. Я почти забыла о своём истинном положении в этом доме…
10 июня 1968г
Фания приходит ко мне каждый день, обучение языку идёт так интенсивно, что даже моя тугоумная голова сдаётся на милость победителя. Господин тоже приободрился. Он приглашает меня к себе не каждый день, но всякий раз разговаривает, улыбается и ласково смотрит в глаза. И почти каждый раз прикасается. А я невольно вздрагиваю, будто меня ударяет током. И не могу понять, приятно мне или наоборот.
11 июня 1968г
Этой ночью случилось что-то очень-очень странное. Я видела сон, в котором мой господин обнимал и целовал меня и гладил так… и мне, кажется, даже нравилось это. А потом я проснулась и пошла в уборную и на обратном пути встретила его. До сих пор не могу понять, было ли это очередным сном или происходило на самом
Хозяин прижал меня к стене, что-то шептал и рычал и стонал, целуя и трогая за такие места, что у меня голова шла кругом. Я совсем не могла сопротивляться ему, прямо как во сне. Даже не знаю, что вернее: не могла или не хотела?
Раззадорившись, пан Насгулл схватил меня за запястье и потащил в комнату, уронил на постель и накрыл сверху своим огромным, невыносимо тяжёлым телом — и вот тут я испугалась по-настоящему. Заверещала, забилась, как воробушек в лапах ястреба. Было безумно страшно, что вот сейчас всё произойдёт, что он сделает мне больно, не потому что ОН, а потому что ЭТО больно. Я была совершенно не готова к этому, потому и расплакалась от испуга. А господин зарычал ещё страшнее, но через секунду я испытала невероятную лёгкость: придавившее меня тяжёлое тело исчезло, и пан Насгулл вылетел из моей комнаты, громко хлопнув дверью.
А я осталась гадать, что же это было и почему вместо облегчения я чувствую… разочарование?
ЕВА
Я взглянула на часы и ужаснулась: три ночи! Где мой муж?! Схватила телефон и стала звонить ему, но абонент был недоступен. Ледяная рука дурного предчувствия сдавила мне сердце. Почти не помня себя от ужаса, я переоделась — руки дрожали и получалось очень медленно, но выбежать, как тогда, в халате, я не решилась. Наконец, торопливый туалет был окончен. Я дёрнула дверь и с ужасом обнаружила, что я… заперта? Но как? Когда? Кто посмел? Я даже не слышала звука закрываемого замка. К тому же, с моей стороны была щеколда, поэтому запирать на ключ — бессмысленно. Я повертела крутилку — никакого эффекта. Мне в буквальном смысле стало дурно. Пол зашатался под ногами, в глазах потемнело, живот скрутило какой-то режущей болью. Я прислонилась к двери и попыталась собрать все силы, чтобы успокоиться и придумать, как действовать дальше. Первое, что пришло в голову — позвонить Зойре. Это ведь к ней я собиралась бежать за помощью, хотя не исключено, что она же меня и заперла. Но больше не к кому.
Я схватила телефон и набрала старшую жену. Бесполезно. Она, конечно, выключает на ночь звук. Я села на кровать, по-прежнему чувствуя дурноту, но стараясь её перебороть и хоть что-нибудь сообразить. В голову, однако, по-прежнему лезли дурацкие, неуместные мысли, вроде того, что это Бог наказывает меня за непослушание. Нужно было сразу, не откладывая ни на секунду, обо всём рассказать мужу. А я… Я всех погубила! Теперь мы все погибнем… из-за меня, из-за моей глупости, самонадеянности и упрямства. Как я могла пойти на поводу у бывшего жениха, когда у меня есть настоящий муж?! Сильный, мудрый и ответственный. О, горе мне, горе!
Я разревелась, а потом принялась молиться, чтобы Господь послал мне разумение, как дальше быть. И он послал. Стоило мне только умыться и успокоиться, как голову молнией пронзила спасительная мысль: Дальхот! Вот кто мне нужен! Он всегда выручал меня в сложных ситуациях. Я советовалась с ним не очень часто, но и не однократно, и его советы были неизменно великолепны.
Я набрала на телефоне нашего необыкновенного слугу — того самого, по чьей милости оказалась в этом доме примерно шесть лет назад (и с тех пор от ненависти к этому человеку пришла чуть ли не к поклонению). Он ответил через несколько секунд — таким тоном, будто и не спал вовсе: