Господин Чичиков
Шрифт:
«Мертвяк» помолчал, бессмысленно глядя в стену, а потом исчез так же, как и появился, абсолютно внезапно. Трубостроев перекрестился и вызвал по селектору адъютанта.
– Дружок, забери это кресло ко всем чертям. И доставь новое.
На следующее утро к воротам института подкатила милицейская патрульная машина. Протянувшийся от корпуса к корпусу решетчатый забор отгораживал институт вместе с зеленой лужайкой и часовенкой от остального мира. Из «лунохода» выгрузился толстый капитан милиции в форме и, заглянув в дверь дежурки, скомандовал:
– Эй, давай, открывай мануфактуру.
– Чего? –
Одет он был в стилизованную казацкую форму с лампасом на штанах, с галуном на груди и с шашкой на поясе. Казачество города Н., как известно, делилось на реестровое и обычное, какое можно встретить повсюду. Конечно, на Украине, в районе, скажем, Львова казака уже не встретишь, там его заменяет бендеровец. Реестровое казачество в былые времена служило польскому королю, но кто об этом сейчас вспоминает? Нынче же, чтобы занять себя хоть каким-то делом, казаки охраняли общественные мероприятия и учреждения, куда позовут. Тоже не всякие казаки, а только те, которые с утра до вечера желали ходить в форме и с шашкой. Да хотя бы и без шашки, но только чтобы видно было, что он – казак!
– Давай, чучело ряженое, открывай уже! – рявкнул мент.
Казак, наконец, разглядел гостя.
– Товарищ капитан, уже открываю.
Загудел электромотор, створки ворот раздвинулись. «Луноход» заехал на территорию и припарковался у часовни.
Вместе с капитаном выгрузились трое омоновцев, облаченные в бронежилеты и шлемы, с автоматами. Едва ступил капитан на порог, как из дверей вышел навстречу Нестор Анатольевич Перетятькин, извещенный казаком.
– Добро пожаловать! – с улыбкой прохиндея поздоровался он.
– Добро, коли не шутишь. Ты кто? – ответил капитан.
– Директор, Нестор Анатольевич.
– Да, о таком мне докладывали. Здравствуйте. Где Стукалин?
– На своем рабочем месте. Пойдемте, я вас проведу.
– Ребята, за мной, – энергично скомандовал капитан омоновцам.
И группа, грохоча тяжелыми ботинками по лестницам, устремилась к объекту захвата.
События, предшествующие появлению милиции в институте, развивались вот по какому сценарию.
После визита людей Трубостроева Перетятькин решил задать несколько тревоживших его вопросов Вячеславу Тихоновичу Паленицыну. Поскольку Паляницын уже давно не появлялся в институте и не выходил на связь – а раньше-то дня не проходило, чтобы они не пообщались, не обсудили насущных дел, – пришлось звонить самому.
Паляницын, судя по голосу, был в прекрасном расположении.
– Здравствуй, здравствуй, Нестор Анатольевич. Чего не звонишь?
– Да вот… Вячеслав Тихонович, ты давно в институте не появлялся.
– Волнуешься, значит. Это хорошо. Как там вообще обстановка?
– Да… собственно, я по этому поводу. По поводу обстановки. Сейчас ваши люди приходили.
– Какие у меня люди? Я полковник без полка, – с деланой жалостью в голосе произнес Паляницын.
– Разве ты не в курсе? – осторожно поинтересовался Перетятькин.
– Что, с «мертвяками» проблемы?
– Э-э…
– Говорю, с мертвыми душами нелады?
– Ну, в некотором роде. Тут такое дело, голубчик. Я в твое отсутствие одного субъекта на работу принял… Не надо было, наверное. Да что ж теперь поделаешь.
– Аморальный, говоришь? – хохотнул Паляницын. – И что этот аморальный выделывает? За аспирантками в туалеты подглядывает.
– Не смейся, Слава. Я, наверное, глупость большую сделал. Я генералу Трубостроеву про него рассказал.
– Сам догадался, или кто надоумил?
– Да он мне позвонил. Говорит, надо встретиться. Вот и встретились…
– Ну а про меня разговор был?
– Нет.
– Так что, решил подстраховаться? Молодец. Верное решение. Так кто там, говоришь, «мертвяк»? Тебе известно, где он раньше работал?
Перетятькин помолчал в трубку.
– Я вспоминаю. Что-то с космосом…
– «Астероид «Железный Странник»?
– Да, какая-то дочерняя фирма.
– Ну, рассказывай дальше.
Перетятькин выложил все, включая сегодняшний визит СБ-шников. Рассказав же, ощутил некоторое облегчение. Даже вздохнул: столько дней находился в напряжении. Да каких там дней, недель, почти месяц. Ибрагимов дергает, Служба бБезопасности дергает, Жека выкрутасы выкидывает, способность видеть паразитов утрачена, а здесь этот паразит сидит на шее, а ты за него перед генералами бери и отдувайся. Какой человек такое выдержит?
– Ну, а от меня чего хочешь? – выслушав внимательно собеседника, отозвался Паляницын. – Может, совета?
– Да, хотелось бы услышать.
– Мой тебе совет – собирай манатки и дуй отсюда. Вообще уезжай. Понял? Деньги есть? Связи за границей есть? Вот и вали.
– Настолько все запущено?
– Вот именно, что запущено. Запустили процесс не мы с тобой. А высшие силы, – Паляницын имел в виду Чичикова. – Так что вали.
Перетятькин слова про высшие силы понял в своем контексте. Значит, Ибрагимов и отцы города вцепились-таки друг в друга. Паны дерутся – у холопов лбы трещат.
– Понимаю, Лаврентий, понимаю. Все понимаю.
– Да что ты там понимаешь? Наверное, об Ибрагимове подумал?
– Тс… Не надо по телефону.
– Ну не надо так не надо. Прощай.
– Всего наилучшего, – растерянно пробормотал директор.
«Лаврентий знает все. И вправду бежать, что ли? Надо это все как следует обдумать», – решил Нестор Анатольевич.
А Паляницын между тем уже звонил городскому мэру. Он решил, что будет интереснее, если о кудесах Трубостроева узнает Игнат Матвеевич. Крепкая порция адреналина ему в лыко не станет. Пускай порадуется за своего дружка. «Это вам не шестерок шерстить. Нечего было на Паляницына наезжать – теперь у меня повоюете. Помашет вас синяя птица своим крылышком моей удачи, козлы».
Паляницын сделал анонимный звонок в приемную мэра. Сказал, что Игнату Матвеевичу очень интересно будет узнать, что генерал Трубостроев в это время изымает из Института прикладной кибернетики некоего гражданина Стукалина, изымает по интересующему Игната Матвеевича вопросу.
Реакция Игната Матвеевича несколько обескуражила секретаршу. Она доложила об анонимном звонке скорее для проформы, да и то только потому, что там прозвучала фамилия генерала Трубостроева. Игнат Матвеевич не дослушал, дико завизжал, воздел кулаки, затопал ногами, а потом, роняя слюну, рявкнул: «Пошла вон, дура!» В этом году слово «дура» в свой адрес секретарша еще не слышала.