Господин из завтра. Тетралогия.
Шрифт:
Выдержав еще одну театральную паузу, по длительности и глубокомыслию которой «братец» мог смело соперничать с великим актером Михаилом Чеховым, Мишенька продолжил:
— Каюсь, но поначалу я считал, что твоя возня со всякими механизмами — баловство! Ладно, думаю, чем бы дитё ни тешилось… Однако именно твои механизмы в конце концов озолотят нас! Спекулировать железом и солью да играть на бирже может любой! У того же братца Ванечки все это неплохо получалось! Да и я бы справился… Особого ума-то здесь не требуется — немного навыков да удачливость!
Внезапно Михаил резко развернулся и, подойдя ко мне, наклонился над столом к самому лицу:
— Но вот изобретения эти твои — совсем другое
— Откуда, откуда… — Я спокойно выдержал тревожный взгляд Михаила. — Оттуда! — Мой палец тычет в потолок. — От Господа нашего, Иисуса Христа!
Михаил, поморщившись, откинулся назад. Как я уже давно заметил, религиозность в среде русских купцов была скорее показной, нежели искренней. Только дождавшись, когда «братец» успокоится и снова сядет в кресло, я продолжил:
— Пока вы с Ваней папенькины капиталы крутили, я книги да журналы технические читал. С умными людьми беседовал да головой своей думал — что да как!
Проверить мои слова Михаил не мог — последние пять лет он житьем-бытьем младшего брата не интересовался совершенно.
— И программа у меня на десять лет вперед расписана! — аккуратно снимая с края пепельницы сигару, сообщил я. — Вот ты назвал Меннесманов стальными королями… А здесь, в России, стальными королями будем мы! Грядет новая эра, Мишенька, эра стали и электричества! А теперь слушай, Миша, что я задумал…
Основной своей задачей, после первоначального накопления капитала, я считал создание научно-производственного комбината, по типу эдисоновских мастерских. Этот комбинат призван был объединить под одной крышей ученых и технологов. Беда России была именно в отсутствии производства. Собственно, изобрести-то у нас могли что угодно. А вот внедрение… Основным недостатком русской промышленности являлось очень слабое внедрение действительно гениальных изобретений отечественных ученых и инженеров (взять тех же Яблочкова, Лодыгина и Доливо-Добровольского). Поэтому на моем НПК, сразу после изобретения чего-либо (а уж о привлечении нужных людей я позабочусь), инженеры-технологи должны немедленно создать необходимую оснастку и оборудование для массового производства.
Начать я решил с двигателестроения и электротехники, поскольку именно эти отрасли промышленности тянули за собой все остальные. Кадры, квалифицированные кадры и технологии производства должны были решить всё! Я решил не подгонять лошадку прогресса, привнося опережающие свое время изобретения в мир. Пусть все идет своим чередом. Но внедрение, в отличие от РИ, будет немедленное!
В дверь осторожно постучались.
— Войдите! — крикнул я.
Створка приоткрылась всего на три десятка сантиметров, и в эту узкую щель просунулась голова Засечного. Еремей до сих пор относился ко мне с большим пиететом, я в его табели о рангах числился первым после Бога. Внебрачный сын терского казака и черкешенки, проведший детство и юность на Кавказе, Засечный следовал довольно сложному кодексу чести собственного изобретения. И пока я соответствовал статьям его кодекса, Ерема считал своим долгом служить мне. Сейчас Засечный выполнял в моей маленькой фирме роль моего личного телохранителя и порученца. На должность
— Хозяин! Там к тебе немчины пожаловали! — доложил Ерема.
Михаил поднялся из кресла и, со словами: «Пойду, узнаю, кто такие», вышел в приемную. Через минуту «братец» доложил:
— Два господина из Германии. Говорят, что по твоему личному приглашению. Назвались Дамлером и Мабахом.
Ого! А вот и первая ласточка пожаловала!
Переписку с Готлибом Даймлером я завел буквально через неделю после внедрения. На текущий период он скромно жил в Каннштатте. А до того с 1872 года занимал должность руководителя производства в акционерном обществе Отто и Лангена «Завод газовых двигателей. Дейтц», подняв скромные по тем временам мастерские до уровня крупного производства, одного из самых значительных предприятий подобного рода, где заняты почти 300 рабочих, с годовым производством более 600 двигателей.
Именно такой человек — производственник и технолог с огромным опытом именно в двигателестроении мне и был нужен. Что удивительно — на мое предложение Даймлер согласился практически сразу. Видимо, спокойная жизнь в почти курортном местечке успела ему поднадоесть. Да и оклад я положил ему немалый — 20 000 рублей в год. Руководя заводом в Дейтце, он получал всего 1500 талеров. На закуску я получил и Майбаха, которого планировал поставить на конструкторское бюро. Как раз в 1884 году эти господа «обкатывали» свой «быстроходный» двигатель, созданный годом раньше.
И вот теперь Готлиб Даймлер ждет в моей приемной!
— Зови! — кивнул я Михаилу.
Рассказывает Готлиб Даймлер
Нельзя сказать, что письмо из России с приглашением на работу стало для меня полной неожиданностью. Я уже давно не считал, что там по заснеженным улицам бродят медведи. А после поездки по России в 1881 году я записал в своей памятной книжке:
«Неожиданно для себя в России я увидел индустриальную деятельность, о которой на Западе почти ничего не знали или, во всяком случае, имели совершенно неверные представления. Здесь все так и рвется к техническому прогрессу».
Тогда, уже через несколько дней после возвращения, 22 декабря, я представил руководству компании отчет о своих впечатлениях. Наблюдательный совет поддержал мое намерение создать в России, а именно в Санкт-Петербурге, филиал завода. 28 декабря 1881 года мне предложили взять на себя решение задачи. Одновременно расторгался существующий договор, предусматривающий предупреждение об увольнении за полгода. Но тогда, скрепя сердце, я был вынужден отклонить это предложение. Для меня оно означало бы конец всей деятельности в Дейтце, наполненной настоящей борьбой и неимоверными усилиями, принесшими значительные успехи моей компании.
Тем не менее — прошел год, и я все-таки лишился своего поста. Причин для того было несколько. Желание Лангена единолично управлять заводом постоянно наталкивалось на мою несговорчивость в производственных вопросах. И господин Отто только подливал масла в огонь, носясь со своими прожектами и будоража работников предприятия. Вследствие этого страдало сотрудничество, в основном между мной и Отто, причем каждый из нас ссылался на свои успехи. Наши размолвки участились. Уже давно работа перестала приносить мне удовлетворение. Успешное коллегиальное управление, принесшее успех нашему делу десять лет назад, теперь было невозможно. Как бы ни угнетало меня предстоящее расставание с Дейтцем, обостренное нынешними неурядицами, моему другу и соратнику Майбаху приходилось сложнее.