Господин из завтра. Тетралогия.
Шрифт:
К счастью, я помнил аксиому, до которой здесь еще не додумались, — залог успеха — в специализации процессов и разделении труда. Как говаривал незабвенный Ильич: «Для того чтобы повысилась производительность человеческого труда, направленного, например, на изготовление какой-нибудь частички всего продукта, необходимо, чтобы производство этой частички специализировалось, стало особым производством, имеющим дело с массовым продуктом и потому допускающим применение машин».
На очереди было создание поточных и конвейерных линий — Генри Форд будет отдыхать! В общем-то, уже сейчас часть производства, стараниями Даймлера (с моей подсказки), переводилась на конвейер. В частности, «на широкий поток» было поставлено производство столь необходимых в России, на данный исторический период,
Но, к моему глубочайшему сожалению, похвастаться такими же достижениями в других областях я не мог. И дело тут было вовсе не в технологиях, а скорее в экономике. Большинство товаров, которые мой завод мог выпускать массово, просто не востребованы в современной России.
И эта невостребованность — вовсе не частное явление. Вся более-менее современная российская промышленность страшно угнетена, вследствие отсутствия нормального рынка сбыта своих товаров. По этой причине практически повсеместно начались сокращения производств. Пока еще малозаметные.
И виной всему — чрезвычайно низкая покупательная способность населения. У народа элементарно нет денег на все современные технические навороты. А еще в дело вмешивается деструктивная психология масс. Вот сделали инженеры на моем заводе новую конную сеялку, которой не будет аналогов еще лет пять-семь. И что? Думаете, крестьяне бросились покупать такое полезное приспособление? Не тут-то было! Крестьянство в России — самая консервативная часть общества. А инициатива отдельных светлых голов мощно гасится общинной системой. До предложений Столыпина — как до Луны пешком, вот и вся надежда, что «милый друг» Николаша, взойдя на престол, озаботится реформой в сельском хозяйстве в первую очередь! А пока цех, вполне могущий выдавать 300–400 сеялок в месяц, делает 50–70, которые раскупаются немецкими колонистами с юга…
А имеющий свободный капиталец потребитель, вследствие существования односторонне направленного для защиты промышленности протекционизма, предпочитает отечественным товарам заграничные. До внедрения в жизнь лозунга «Поддержи отечественного производителя!» оставалось почти 150 лет, и некому здесь и сейчас начать пропаганду российских товаров. Которые, при сходном качестве, были все-таки несколько дороже в цене. Но и в таких условиях некоторые особо одаренные предприниматели еще и умудрялись накручивать по 100–200 процентов на себестоимость товаров!
Так, к примеру, немецкие заводчики из Силезии предлагают кровельное железо по цене 2 рубля 55 копеек за пуд, а российские заводы ставят цену 2 рубля 60 копеек за пуд. При этом таможенный сбор для немцев — 97 копеек. В первый момент мне хотелось воскликнуть: ну, увеличь ты для немцев таможенную пошлину, поддержи земляков! Но потом я узнал себестоимость «родного» железа — 1 рубль 50 копеек. Да у этих горе-торгашей железо быстрее сгниет на складах, чем они его продадут! Пришлось мне устроить в этой товарной группе тотальный демпинг. За счет введения в производство новых марок стали и использования вместо паровых молотов прокатных станов я добился снижения стоимости кровельного железа до 1 рубля 15 копеек за пуд. И рынок кровельных материалов упал к моим ногам! Только за счет этих продаж удалось отбить кучу денег, вложенных в станочный парк и конструкторские бюро.
Как на меня после этого ополчились «земляки»! Дошло до прямых наездов — то в одном, то в другом общественном месте на меня пытались бросаться с кулаками полупьяные бородатые купчики. Впрочем, такие нападения всегда оканчивались одинаково — Ерема от души давал по чавке этим мужичкам. Всегда хватало одного удара. А мне так и вообще не приходилось рук марать.
В сфере мелких скобяных товаров нашему заводу вообще не было равных — ни по цене, ни по качеству, ни по предлагаемому ассортименту. Гвозди, болты, винты, шурупы, гайки — мы продавали эти изделия уже не сотнями, а тысячами тонн! В срочном порядке
Но по другим товарам ситуация была не столь радужная. Как я уже упоминал — совершенно не пользовались спросом сложные (относительно этого времени) сельскохозяйственные агрегаты. Срочно развернутая сеть коммивояжеров отправилась «в поля», но большого успеха не достигла. Особо «продвинутые» крестьяне если даже и хотели приобрести товар, то не могли — элементарно не было денег. Даже в достаточно больших помещичьих именьях ситуация была аналогичная. Покумекав и посоветовавшись с опытными людьми, в частности с «братиком» Сережей, который уже второй год пытался построить образцово-показательное зерноводческое хозяйство, я решил создать свой банк для кредитования населения. Но не простой — кредиты выдавались только целевые, а именно — на покупку техники и семян. Причем «живых» денег кредитуемый не видел — ему сразу вручали товар. А рассчитываться за кредит человек мог опять-таки товаром — зерном и прочими плодами земли. Банк назвали просто и без изысков — «Сельскохозяйственный». Причем служащие банка в каждом конкретном случае определяли, каким именно продуктом земледелия должен рассчитаться кредитуемый. И сразу фиксировали цены. Этим мы убивали сразу двух зайцев — снимали проблему снабжения сильно разросшегося населения заводского городка и ставили производство сельхозпродукции на поток. Не сразу, но дело пошло. Уже к концу 1886 года многие наши клиенты вдвое-втрое перекрыли рекордные показатели урожайности. Сделано это было благодаря внедрению новой техники, удобрений, элитных сортов семян, бесплатной консультации работающих при банке профессиональных агрономов. Кредитуемые не только рассчитались с долгом, но и получили небольшую прибыль. Что послужило отличным примером для сомневающихся. После сбора урожая количество запросов на кредиты выросло в четыре раза.
Таким образом я выполнил и вторую часть постулата, гласящего, что на развитие техники и технологии промышленности, транспорта, сельского хозяйства и других отраслей влияют основные хозяйственные признаки империализма — концентрация производства и образование финансового капитала.
Благодаря этому и многим другим, не столь масштабным проектам, мой завод вышел в лидеры российской индустрии. Зимой 1886 года мне даже пришлось прикупить 15 дополнительных гектаров земли, для размещения новых цехов. Последние мои нововведения — собственное производство оптического стекла и пневматических шин для конных колясок и велосипедов. Не все же господам Цейсу и Данлопу нас снабжать!
Ассортимент выпускаемых заводом товаров был очень велик!
На заводе выпускали четыре вида конных экипажей: от ландо и фаэтона до коляски-тачанки. На экипажах мы отрабатывали постройку шасси и кузовов для будущих автомобилей. Три типа велосипедов, два городских — мужской и дамский, и особо крепкий — для бездорожья. На основе последнего в дальнейшем можно будет делать мотоциклы.
Швейные машинки с ножным и ручным приводом (Зингер нервно курит!), механические замки, врезные и навесные, керосиновые и карбидные лампы, примусы. Инструмент: кирки, мотыги, лопаты, грабли, вилы, топоры, ножи, пилы. Тележные оси, обручи для бочек, стальные шины для тележных колес, цепи, стальные тросы, крюки и шкивы разных размеров. Стремена, мундштуки, удила, подковы. Наборы алюминиевой посуды, чайники, кастрюли, ложки, вилки. Ведра, металлические бочки, тазы, корыта.
И совсем мелочовка: канцелярские кнопки и скрепки, швейные иглы, дверные петли и щеколды, наперстки, ножницы. И самое модное: раскладные зонтики-автоматы, часы-будильники, бензиновые зажигалки (Зиппо отдыхает!). А для охотников: ножи, раскладные лопатки, мачете, бинокли, подзорные трубы, непромокаемые охотничьи костюмы с невиданной застежкой-«молнией».
Отдельная песня — электрические товары: лампочки, патроны, изолированные провода, выключатели, распредщитки, дверные звонки. Люстры, бра, настольные светильники. А для активной части населения — карманные фонарики.