"Господин мертвец"
Шрифт:
Людвиг замешкался, нож в его руке тоже на мгновенье замер, но почти тотчас снова пришел в движение. И тень, проскользнувшая в человеческих глазах, уступила место привычному блеску.
– Напомни своей госпоже-шлюхе об этом, - сказал Людвиг, упирая лезвие в грудину Дирку, немногим ниже солнечного сплетения, - Как только ее увидишь. А мы уж постараемся, чтоб ты не шибко задержался в пути…
Дирк услышал треск собственной кожи, тихий и невыразительный, как звук отпарываемой с сапога подметки. Боли не было, только прохладная тень ножа, нырнувшая куда-то глубоко в его тело, коснулась твердым острием души, спрятанной где-то между
– Как ливерный пирог… - хмыкнул Людвиг, зачарованно наблюдавший за результатами своего труда, - Только протухший. Погань и гниль одна в середке.
– Гляди, потроха-то человеческие… Хотя и половины не достает, как будто. Чар тоттмейстерских не видать?
– Доска ты дубовая! Как чары увидишь? Они же бесплотные, как пороховой дым.
Артур с отвращением сплюнул, Эрнст, немного побледнев, отшатнулся назад. Беззубый, кажется, Пауль, облизнул лопнувшие губы. В глубине его непрозрачных глаз плавало что-то темное, как хищная рыба в мутном зловонном водоеме.
Что-то сухо шлепнулось на бетон под ногами Дирка. Он бы не смог разглядеть это, даже если бы склонил голову. Но он и не хотел этого видеть. И только стиснул зубы, когда Людвиг бесцеремонно запустил куда-то в глубь его тела боек молотка, вытягивая наружу что-то большое, еще влажное, тяжелое, липкое.
Именно в этот момент на фоне стремительно сереющего неба вспыхнула еще одна электрическая звезда, пятая. Она взошла со стороны бывшего входа, там, где ударная волна снаряда когда-то разбила притолоку, почти завалив проход внутрь. И по тому, как она стегнула обернувшихся пехотинцев по глазам, злая и решительная, тот, кто управлял ею, не был настроен дружелюбно.
Еще один палач?..
– Бросить оружие! – решительно приказал человек, чей контур едва можно было различить за ярким светом.
Оставшееся жить в каменной скорлупе после ухода людей неловкое эхо исказило его голос, но интонацию невозможно было с чем-то спутать.
Тощий Артур, положивший было руку на кобуру, поспешно ее отдернул. Лицо Людвига само словно обратилось камнем, плясавшие на его поверхности чувства оказались заморожены где-то в глубине, уже неразличимые, только в глазах остался блеск, тот нехороший тревожный блеск, каким отличается хорошо смазанная оружейная сталь. Он всем телом повернулся к вошедшему, неуклюже, но неуклюжесть эта была наигранной, ненастоящей. И опасной.
– Господин лейтенант!..
– Да, вас я и ожидал увидеть. Гербель, Бокк, Дикман, и… Ну конечно, Краузе! У вас, рядовой Краузе, кажется, что-то с зубами. Повредились где-то?..
Беззубый Пауль заворчал, сжимая небольшие, но острые кулаки.
Вошедший был Крамером, но Крамером другим, не тем, что был знаком Дирку. Жесткий, подтянутый, сливающийся в своей серой форме с холодным рассветом, лейтенант двести четырнадцатого полка сейчас выглядел не более человечно, чем сам «Висельник», растянутый на дыбе, с комом вывалившихся внутренностей, висящих подобно клубку шерсти.
– Смирно!
Окрик был такой, что все четверо вытянулись, наверно, даже не осознав этого. Особые нотки лейтенантского тона стегнули их, точно шипящим кнутом между лопаток. Может, у него есть шанс… Но Дирк вспомнил блеск в глазах Людвига. Нет, такой блеск не оставляет и тени шанса.
– Что вы тут делаете среди ночи? – Крамер нахмурился, с одной стороны разыгрывая раздраженное удивление,
– Господин лейтенант, - Людвиг повернулся к командиру лицом, ловко укрыв за корпусом руку с зажатым в ней ножом, - Разрешите доложить. В расположение взвода ночью проник мертвец. Караульный его заметил, таящегося. Что-то выискивал, как нам показалось. Был взят нашим дозором с оружием в руках. Оказал сопротивление, вот, сломал бедняге Дикману руку, как можете видеть. Опасная тварь, посланная тоттмейстером с явно недоброжелательной целью…
– Этот? – взгляд Крамера скользнул по Дирку короткой серой кривой, лишь немного остановившись в области живота, - Понятно. И как он оказался здесь? Это довольно далеко от расположения вашего взвода, рядовой Гербель. И удивительно близко к тому месту, где вы разделали предыдущего мертвеца.
«Вот как он нашел, - понял Дирк, - знал, где искать. Молодчина лейтенант. Видно, узнал, что я отправился к штальзаргам, но пропал на полпути, и заволновался».
– Изволите видеть, господин лейтенант, - отрапортовал Людвиг, - Приступили к полевому допросу. Нечисть ведь. Мы так думаем, наслан своим поганцем-тоттмейстером для ритуального убийства кого-то из офицеров.
– О.
– Всякому известно, у тоттмейстеров вся сила магильерская на крови зиждется. Им кровь свежая – как нам воздух. Вот и рассылают своих тварей по ночам. Только за эту неделю из полка трое пропали…
– Этих троих я прикажу расстрелять лично, - сказал Крамер, когда их задержит первый же разъезд, - Ну и как, рассказал он вам что-то важное?
– Еще не успели приступить, господин лейтенант. Но у нас расскажет, не сомневайтесь.
– Я сомневаюсь только в том, рядовой Гербель, правильно ли я поступил, когда три месяца назад не отдал вас под трибунал за кражу и поножовщину. И пока сомнения не в вашу пользу. Отпустить мертвеца!
Сказано было негромко, но так веско, что дернулся даже привыкший держать себя в руках Людвиг. Эрнст тяжело дышал, глядя себе под ноги, явно не намереваясь вступать в щекотливый разговор с начальством. Артур баюкал свою руку, но делал это немного более усердно, чем человек, испытывающий настоящую боль. И только Пауль исподлобья глядел на лейтенанта, то и дело ощупывая свою развороченную челюсть. Услышав приказ, он издал какой-то неразборчивый выкрик, вмещающий в себя и злость и отчаянье.
– Что такое, Краузе? – лейтенант повернулся к нему с великолепным удивлением на лице, - Вы изволили что-то сказать? Извините, не разобрал.
– Он… Мы желаем напомнить, - сказал за него Людвиг, в сдерживаемой ярости медленно тянущий слова, - Господин оберст фон Мердер не далее как вчера изволил заметить, что тоттмейстерские мертвецы не являются ни военнослужащими, ни людьми в полном смысле этого слова. И их порча, даже если таковая воспоследует, не наказывается по всем военным законам.