Господин метелей
Шрифт:
— Нет, не забыл, — отрезал колдун. — Я отменяю все встречи на месяц вперед. Отнеси письма, не желаю видеть никого.
Я затаилась, как мышка, вспомнив брошенную мне алую розу. Не думает ли он, что я решила принять его ухаживания?! Нет, нет! Я и поймала ее неумышленно!
На призраков слова колуна тоже произвели огромное впечатление. Снежные духи застыли, похожие на заиндевелые на морозе простыни.
Сияваршан смотрел на колдуна, вытаращив глаза. Аустерия опомнилась первой и бесшумно вылетела
— То есть, как ты все отменяешь? — переспросил Сияваршан в абсолютной тишине. — Как это — отменяешь?!
— А что такое? — нахмурился Близар. — Мне повторить?
— Но…
Колдун указал на дверь, и Сияваршан покорно поплыл к ней, спиной вперед, глядя на Близара, словно надеясь, что он передумает. Но колдун не передумал, и призрак со злым свистом унесся прочь.
Велюто выскочил из-за шкафа и метнулся следом за Сияваршаном, Фаларис провалился сквозь пол, и я запоздало поняла, что осталась один на один с главной опасностью этого замка.
17
— Хотите кофе? — спросила я голосом оробевшей девочки.
— Нет, благодарю, — вежливо отказался Близар, но уходить, судя по всему, не собирался — так и стоял в дверях.
— Вы решили отменить… все визиты, — сказала я. — Это доброе дело.
— Я просто устал, — ответил он.
— О да, это ведь так утомительно, — сболтнула я.
Синие глаза стали насмешливыми, и я схватила кофейник, наливая себе еще чашку ароматного напитка, хотя наелась уже до ушей.
— Смотрю, ты знаток в этом, Антонелли, — сказал колдун.
— Нет, не знаток, — ответила я, старательно отводя взгляд. — Но уже вторую неделю вижу, как вы трудитесь на износ, бедный…
Определенно, с колдунами так не говорят, но на меня нашло что-то почти колдовское — язык мой молотил такую откровенную чушь, что самой становилось страшно.
— Ты осмелела, — заметил это и Близар. — Язычок так и жалит.
— Вы же награждаете за правду, — сказал я. — Может, и мне подарите булавку с бриллиантом. На свои пять талеров я уже и не рассчитываю.
— Точно дочь торговца, — хмыкнул колдун и подошел к столу.
Я втянула голову в плечи, уставившись на недоеденную коврижку, но Близар положил рядом со мной пять серебряных новеньких монет. Положил одну на другую, столбиком. Я скосила глаза, не зная, можно ли их взять, и что за этим последует.
— Не бойся, — подзадорил колдун. — Это плата за уборку. За умение обращаться с метлой.
В этом можно было усмотреть намек на то, что ему досталось от меня, и я задумалась, что услышала — похвалу или угрозу.
— Значит ли это, что вы передумали, и я свободна? — спросила я, осторожно протягивая руку к монетам.
— После сочельника! — рыкнул он, прихлопнул мою руку к столешнице своей рукой и засмеялся, когда я испуганно ахнула. Но Близар тут же отпустил меня и отошел к окну, насмешливо поглядывая: — Что, Антонелли, мои шутки не такие смешные, как у Сияваршана?
— Ха-ха, — сказала я мрачно, потирая ушибленную руку. — Замок забавников, да и только.
Мы помолчали, а потом колдун заговорил:
— Мне намекнули, что я неправильно веду себя с тобой. Признаться, твой приезд и правда сбил с толку.
— Вы сами сказали, что желаете меня в жены, и только поэтому я здесь.
Он кивнул несколько раз, но как-то с сомнением, будто все равно мне не верил.
— Мне не надо вашего серебра, — взмолилась я пылко, — оставьте себе! Просто напишите письмо моему отцу и отпустите!
— Мы же договорились — до сочельника, — тихо повторил он.
— Но сдержите ли вы слово?
Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, а потом Близар вышел, ничего больше не сказав.
Серебряные монеты остались лежать на столе, и я быстро спрятала их в карман.
Этим же вечером по приказу колдуна Сияваршан принес елку — красивую, как на картинке из новогодней книжки — пушистую, с разлапистыми веточками, словно оплетенными зеленым бархатом. Но сам призрак был недоволен, и раздраженно отмахнулся от Велюто, когда тот напрыгнул, приглашая поиграть. Еще призрак принес корзинку, полную расписными имбирными пряниками, позолоченными шишками и разноцветными лентами — всем тем, чем полагалось украшать новогоднее дерево.
Конечно, я бы предпочла заниматься этим дома, вместе с Тилем, и чтобы отец улыбался, наблюдая за нашей возней, но выбирать не приходилось. И все равно, умиротворение, которое охватывает в канун нового года, передалось и мне. Я мурлыкала песенку про звенящие колокольчики, и надевала на елочные ветки то пряник в виде человечка, то сахарную свинку — всю в глазурных завитушках, с изюминками вместо глаз. Из лент я навязала пышных разноцветных бантов, и елка превратилась в настоящее украшение зала. Мы поставили ее посредине, в зале на первом этаже, и Фаларис притащил откуда-то тонкие восковые свечи и заржавленные чашечки-подсвечники с зажимами.
— Мы зажжем их в канун сочельника! — сказала я, заранее предвкушая красоту и волшебство сказочного вечера.
— И добрая Бефана принесет нам подарки, — сказал Близар, незаметно появляясь в зале.
Своим приходом он сразу заставил всех присмиреть. Мы следили за ним настороженно, пока он обходил елку, касаясь тряпичных цветов и пряников. Казалось, Близару все нравится — я видела, как дрогнули в улыбке его губы, хотя он тут же принял обычный холодный вид.
— Нравится, хозяин? — спросил Сияваршан.