Господин метелей
Шрифт:
— Ты такая наивная, Антонелли, — сказал он. — Какая свадьба? Отец решил продать девчонку в публичный дом.
— К-как?.. — пробормотала я, запинаясь. — Н-нет… Но ведь она сказала…
— Постеснялась говорить при тебе правду.
Слова колдуна огорошили меня. Как будто удар палкой по голове — раз! — и никаких мыслей. Я смотрела то на колдуна, то на дверь, а потом воскликнула:
— Что же это за отец?! Как можно так поступить с собственной дочерью? Это животное! На него надо пожаловаться королю! — я заметалась по коридору, не понимая, что собираюсь делать. Но просто стоять и знать, что ту миловидную
— А твой отец? — сказал Близар, и я сразу оставила бестолково метаться. — Он поступил с тобой так же.
— Как можно сравнивать?! — возмутилась я. — Как вы смеете так о моем отце?!
— Твой отец тоже продал тебя за серебро, — сказал колдун веско. — Он продал тебя. Продал колдуну.
— Нет! Мой отец думал, что это была шутка!
— Шутка? Зачем же тогда ты здесь? — колдун сделал шаг вперед и схватил меня за плечи — крепко, но не грубо. И я только удивленно посмотрела на его руку на моем плече, а Близар продолжал: — Зачем тогда ты ждешь эту проклятую бумажку, что я отказался от тебя?
Мне показалось, что вьюга захолодила мое сердце. Отец… продал… А голос колдуна вливался в уши, туманил разум:
— Он отдал тебя, отказался.
— Отпустите, — сказала я с трудом. — Не желаю, чтобы вы ко мне прикасались.
Вопреки моим опасениям, он не настаивал и сразу разжал пальцы, как будто освободил от оков.
— Не смейте клеветать на моего отца, — теперь мой голос обрел нужную твердость, и я гневно посмотрела на Близара. — Я не принадлежу вам. Никто не может распорядиться моей свободой, даже отец. Моя воля свободна так же, как и ваша, и любого другого существа в этой стране! Но речь не об этом. Вы поступили низко, жестоко. При всем том, что говорят о вас, я не ожидала такой жестокости.
— Жестокости? — колдун недовольно нахмурился. — Вот это свободное существо, — он указал пальцем куда-то за стену замка, — только что по своей доброй и свободной воле привело сюда другое свободное существо, якобы, чтобы уберечься от разврата. Но чем, скажи мне, будет отличаться любовь со мной от любви в публичном доме? Разве что я дам больше?
— Вы могли бы и не доводить до такого! — крикнула я, потому что он совсем не понял, о чем я толковала. — Вы разбрасываетесь серебром и алмазными булавками, а этой девушке пожалели дать несколько монет? У меня всего пять талеров, но я отдам их ей!
Я бросилась к двери, но дверь исчезла. От бессилья и обиды я чуть не заплакала, положив ладони на каменную стену.
— Не делай глупостей, Антонелли, — сказал Близар. — Твои монеты пропадут ни за что. Ее папаша потратит деньги на выпивку или игру в кости, а девчонка все равно пойдет по рукам.
— Откуда вы знаете?! — оглянулась я свирепо. — Судите всех по себе?
— А надо судить по тебе? — он вдруг оказался рядом — я и не заметила, как подошел. Легко, неуловимо, как ветер. Ладонь его легла на мою щеку — и рука была теплая, странно человеческая, а не ледяная, как можно было подумать о снежном колдуне. — Думаешь, все такие нежные и сладкие, как ты? — спросил он приглушенно, словно поверял мне огромную тайну. — Сладкие, как шоколадные конфеты, что тают, едва попадают на язык…
Я отстранилась почти сразу же и демонстративно потерла щеку рукавом.
— Людям надо верить, — сказала я, — даже если большинство из них вроде вас.
— Неужели я так тебе противен? — спросил он.
— Порою, вы просто омерзительны! — сказала я в сердцах.
Синие глаза словно подернулись серой дымкой. В первое мгновение мне показалось, что сейчас Близар вскинет руку и заморозит меня, как новогоднюю елку. Но он только стиснул зубы и бросил через плечо, уже поднимаясь по лестнице:
— Не забудь перестелить постель, Антонелли.
Само собой, вечером я перестелила постель и взбила перину, от души измолотив ее, и даже не потрудилась подмести разлетевшиеся белые перья.
Но эту ночь я точно не собиралась проводить, как обычно, в своей спальне. Я просто не могла оставить бедняжку Эльзу без помощи. Пусть Близар заколдовал двери — я вылезу через окно. И даже если он отправит за мной Сияваршана и Аустерию… Да пусть хоть всех снежных духов — ничего страшного. Я ведь не собираюсь убегать. Просто дойду до города, отдам матери Эльзы пять талеров и вернусь… Ведь не прикажет же Близар меня заморозить из-за этого, в самом-то деле?
Я храбрилась, убеждая себя, что все закончится хорошо, но если честно, просто гнала дурные мысли. Одно я знала совершенно точно — если я останусь в замке и ничего не сделаю ради спасения девушки… то гореть мне в аду на том свете, а на этом — мучиться от угрызений совести. И кто знает, что ужаснее.
Дождавшись полночи, я оделась и на цыпочках покралась к лестнице. Вопреки моим страхам, дом Близара не запутал меня, не поменял местами лестницы и двери. Я без приключений спустилась на первый этаж — дверь была на месте. И даже ручка повернулась безо всяких преград, пропуская меня на свободу. Я хотела уже выйти, но тут взгляд мой упал на снежную елку, мерцавшую в полутьме зала. На ней столько серебра… Разве Близару оно понадобится?..
Оставив дверь приоткрытой, я прошла в зал и принялась торопливо срывать с заиндевелых ветвей серебряные цветы. Сорвала я и пару хрустальных свинок — их можно продать, как красивые безделушки. В своей прошлой жизни я и сама с удовольствием купила бы такую.
У меня не было сумки, и я приспособила вместо нее рукавицу. Еще один цветок…
— Просто потрясен, Антонелли, — раздался за спиной голос колдуна, и я вскрикнула от неожиданности. — Ты решила меня обворовать? Ну и нахалка.
На люстре загорелись свечи — все одновременно. Свет был яркий, но не оранжевый, а холодный, белый. Я заморгала, потому что свет больно резанул глаза, а Близар медленно подошел, заложив руки за спину и поглядывая на меня, как на нашкодившего котенка.
— И что прикажешь теперь с тобой делать? — спросил он. — Воровство — это не проступок, это преступление.
Я постаралась держаться уверенно:
— Не смейте называть меня воровкой. Хотела бы я вас обокрасть — уже давно бы это сделала.
— Дай угадаю, — он с нарочито задумчивым видом потер подбородок. — Ты решила превратиться в добрую Бефану-на-метле и отнести той девчонке новогодний подарочек. Глупо.
— Ничего не глупо, — огрызнулась я.
— Ты даже не знаешь, где она живет, — сказал Близар, уже не сдерживая усмешки. — Собиралась бродить по городу и спрашивать: а где здесь дом Эльзы, которую папаша решил продать в публичный дом?