Господин посол
Шрифт:
– Дон Габриэль Элиодоро, - подобострастно обратился к нему Титито, - имею честь и удовольствие представить вам моего друга - Фрэнсис Андерсен Уоррен. Миссис Уоррен, это посол Сакраменто, наш Амфитрион.
Габриэль Элиодоро звонко поцеловал руку, которую подала ему женщина, и Титито показался варварским этот жадный поцелуй. Повернувшись к секретарю, дама сказала по-испански:
– Вы забыли, что я уже не Уоррен. Мой развод официально оформлен на прошлой неделе.
Титито поклонился и попросил прощения. Поражённый Габриэль Элиодоро смотрел на гостью и удивлялся про себя: почему это женоподобные мужчины всегда появляются с красивыми женщинами? У той, что стояла сейчас перед ним - Габриэль тщательно разглядывал её, - волосы цвета спелой пшеницы, глаза словно море,
– Разрешите, мисс Андерсен, представить вам сеньору Виванко, здесь, в Вашингтоне, олицетворяющую красоту наших женщин. Росалия, дорогая, это мисс Фрэнсис Андерсен. Я добьюсь, чтобы Титито назначили первым секретарём за то, что он украсил наш праздник этой жемчужиной.
Женщины обменялись быстрыми оценивающими взглядами. Американка с улыбкой поклонилась, но руки не подала. Росалия же хотела протянуть свою, однако вовремя задержалась. Она никак не могла усвоить американский этикет, и, если её кому-нибудь представляли, не знала, когда надо подать руку, когда ограничиться поклоном.
– Красивое у вас платье, - заметила Фрэнсис.
– Ему далеко до вашего, - ответила Росалия.
– Цвет льда, не так ли?
– Совершенно верно.
Росалия продолжала критически и едва ли не враждебно разглядывать американку, пока Титито и Габриэль Элиодоро, оба с зажжёнными зажигалками, оспаривали друг у друга честь дать огня мисс Андерсен, которая поднесла сигарету ко рту.
Стоя несколько поодаль, Пабло Ортега и Билл Годкин наблюдали за этой сценой. Они видели, как Габриэль Элиодоро, оттеснив Титито, поднёс огонь белокурой даме, а затем сказал что-то секретарю, который немедленно стал пробираться в столовую, покачивая бёдрами.
Ортега, немного знавший Фрэнсис Андерсен, рассказал Биллу о красавице. А Орландо Гонзага, отделавшись наконец от миссис Вудворд и присоединившись к друзьям, заявил, поняв, куда устремлены их взгляды:
– Или я ошибаюсь, или перед сеньорой Виванко стоит соперница. Я бы посоветовал ей остерегаться...
– Не беспокойся, - пробормотал Пабло.
– Росалия, по-видимому, уже почуяла опасность. Смотрите, как она её разглядывает...
– Между этими породистыми кобылками наш Габриэль Элиодоро как норовистый жеребец. Откровенно говоря, если бы мне надо было выбирать, я предпочёл бы смуглянку. В её жилах течёт горячая кровь, её предки приехали из страны, где устраивают корриды, играют на гитарах, цветёт миндаль, арабское в ней смешалось с солнцем и ветром Кариб... Другая же напоминает мне богиню туманных скандинавских фиордов. Знаю по собственному опыту, шведки и норвежки - женщины здоровые и пылкие, но разве можно прожить на рыбной диете?
Годкин молча улыбался, наблюдая за дамами и Габриэлем сквозь дым своей трубки.
– Больше всего мисс Андерсен напоминает мне алмаз своим сиянием, изысканностью и в то же время твёрдостью и холодностью, - сказал Пабло, беря друзей под руки.
– Но какие у этих самок великолепные бюсты!
– воскликнул Гонзага.
– Они походят на приготовленные к бою пушки крейсера, нацеленные на противника. И обратите внимание, как на них смотрят мужчины... Взгляни, Билл, на рожу твоего коллеги из Ассошиэйтед Пресс и того, что стоит рядом с ним... Они оба в экстазе. Твои соотечественники, старина Билл, находятся на первичной стадии развития. Они теряют голову при виде женской груди, значит, они ещё грудные младенцы. У вас в стране наибольшим успехом пользуются актрисы с пышным бюстом... Мы же, латиноамериканцы, кончаем с этим вовремя. Что касается меня, то я сосал грудь до двух лет... и это была грудь негритянки.
Билл искоса взглянул на него.
– Должно быть, вы достигли сейчас развития годовалого ребёнка...
Дон Габриэль Элиодоро, взяв под руки блондинку и шатенку, направился с обеими дамами к дверям зала. Догнав шефа, Клэр Огилви дотронулась до его плеча кончиками пальцев. Посол обернулся, и секретарша что-то шепнула ему на ухо, тот сделал недовольную гримасу и повернул обратно, не отпуская, однако, своих прекрасных пленниц.
Зал заволновался, словно море под порывами внезапно подувшего ветра. В салон торжественно вступала мисс Потомак! Окружённая поклонниками, она двигалась медленно и величественно, то и дело задерживаясь, как украшенная флагами каравелла, под парусами идущая по Саргассову морю. Затянутая в чёрное шёлковое, расшитое бисером платье, она держала в пальцах, унизанных сверкающими кольцами, длинный мундштук с дымящейся сигаретой и своим хриплым, почти мужским голосом сыпала остротами, вызывавшими раболепные улыбки у её свиты, ибо даже близкие боялись её злого языка. В тот момент, когда Габриэль Элиодоро подошёл с ней поздороваться, мисс Потомак издевалась над одной журналисткой, своей соперницей, которая часто устраивала пышные приёмы для аристократов и богачей, а сама постоянно сидела без денег.
Трое приятелей уделили "священной корове" лишь несколько секунд. Годкин тотчас повернулся к ней спиной и спросил Гонзагу:
– Как тебе удалось вырваться из когтей миссис Вудворд?
– Меня спас посол Южной Кореи, который затеял с ней какой-то умный разговор. А я воспользовался случаем и сошёл с орбиты...
– Миссис Вудворд, - улыбнулся Пабло, - одна из достопримечательностей Вашингтона.
– И знаешь, что я открыл?
– спросил Гонзага.
– Эта дама - типичная представительница американок, имя которым - легион и которые, раз и навсегда усвоив несколько мыслей, всегда и во всём точно им следуют, хотя это всего лишь мифы...
Билл Годкин попросил Гонзагу пояснить сказанное, предвидя, однако, что бразилец по своему обыкновению скатится к шаржу.
– Некоторые из этих мифов могут быть сведены к следующим фразам: "Американский образ жизни - самый лучший", "Что хорошо для "Дженерал Моторс", то хорошо и для Соединённых Штатов"... "Негры - низшая раса"... "Почти все демократы - тайные коммунисты"...
Годкин улыбнулся.
– По-моему, вы совершаете большую несправедливость по отношению к американским женщинам, когда выдаёте миссис Вудворд за их представительницу.
– Возможно, я слишком сгустил краски, и всё же в моих словах немало правды. Ваша страна питается сусальными слащавыми мифами, которые вам навязывает так называемый "средний класс". Журналы, газеты, кино, телевидение, театр, то есть великолепно поставленная, богато оформленная и на редкость доходчивая пропаганда, равной которой нет и не было, распространяет легенды и мифы, кормит публику сказками или страшными приключениями.
– Послушать вас, Гонзага, так и не поймёшь, как это нам, наивным, ограниченным и доверчивым американцам, удалось сделать свою страну одной из самых богатых и развитых на земном шаре...
Гонзага расхохотался.
– Не сердись, Билл, не надо относиться к моим словам слишком серьёзно. Я уже выпил три виски, не закусывая.
– Он повернулся к Ортеге.
– Скажи Биллу твой рецепт приготовления американца.
Пабло, который, встав на цыпочки, снова смотрел на двери зала в ожидании Гленды Доремус, пробормотал:
– Не стоит.
– Давай, дружище! Билл знает, что мы с тобой подтруниваем над гринго без всякой злобы.
– Чтобы приготовить американца, - начал Ортега, - в кастрюлю кладётся порция homo faber и другая порция, поменьше, homo ludens ,затем добавляется щепотка фарисейства, и эта смесь ставится на медленный огонь.