Господин Великий Новгород 1384: путешествие во времени
Шрифт:
Наконец владыка заканчивает, поднимается, отряхнув колени от песка, и всходит в лодку, чтобы говорить с середины реки, где его будет слышно всем. Удивительно, но голос немолодого архиепископа звучно разносится над водою: «Спаси нас Бог и Святая София от усобной рати! – начинает Алексий. – Отнимаю у подручника [465] Патрикея Наримантовича кормление…» Слышен ропот со стороны славлян. «Отнимаю у подручника кормление, – возвышает голос владыка. – И даю ему Русу, Ладогу и Наровский берег!» [466] . Тишина звенит, кажется, пролети сейчас комар, услышит каждый. «Кому любо?» Вначале нестройно, но всё больше и больше слышны крики с обеих сторон; люди швыряют оземь оружие; кто-то, не раздеваясь, прыгает в воду, чтобы плыть на противоположный берег, на другом берегу следуют его примеру…
465
Подручник, служилый князь – на Новгородчине и Псковщине – на кормеже, на жалованье, чужой, принятый как ратный воевода, военачальник.
466
Действительные события 1384 г. Новгородская четвёртая летопись. С. 93.
Мы стоим, поражённые политическим талантом владыки: с одной стороны, славляне не будут недовольны унижением князя, оставшегося совсем без кормления; с другой стороны, претензии ореховцев и корельцев удовлетворены; с третьей – князю Патрикею ясно дано понять, какое его место, и чт'o с ним может сделать владыка и вече.
По сути, церковная иерархия повторяла собой иерархию мирскую.
Начиналась она с прихода (как мирская начиналась с улицы). Как таковой, современный приход впервые появляется в письменных источниках только в 1485 году как искусственно сформированная церковная структура [467] . В Уставе князя Ярослава Мудрого о святительских судах (XII–XIV вв.) говорится о «пределе – переезде – уезде» [468] , территориальной церковно-административной единице, чьё название («предел») соответствует греческому «perioikon». В дальнейшем именно «предел» становится наиболее часто употребляемым термином для обозначения церковного округа, впервые будучи упомянутым в Ефремовской кормчей [469] XII века, Климентовской новгородской кормчей 1280-х годов и далее.
467
В 1485 рязанский князь Иван Васильевич построил в Переяславле храм в честь Св. Иоанна Златоуста и прикрепил к нему прихожан по профессионально-территориальному признаку: сребреников и пищальников.
468
См. Мусин А.Е. Церковь и горожане средневекового Пскова. СПб, 2010. С. 82.
469
Кормчая книга – сборник церковных постановлений.
До появления типично московитского «прихода» (с прикреплением новых прихожан к старым церквям) и оформления клира как одного из сословий Царства Московского основной единицей церковной жизни были существующие социально-политические подразделения, например, княжеский двор, городские сотни, боярские семьи. Одновременно с «уездом» в XII–XV веках существовало такое понятие как «покаяльная семья», формировавшаяся вокруг конкретного священника, а не по территориальному принципу. Новгородский епископ Нифонт советовал христианину, оказавшемуся прихожанином нового храма, не прерывать отношения с «покаяльной семьёй» и хотя бы тайком, но ходить туда исповедоваться [470] .
470
Мусин А.Е. Milites Christi древней Руси. Воинская культура русского Средневековья в контексте религиозного менталитета. СПб, 2005. С. 52.
Нередки упоминания о том, как жители определённой улицы сами строили свои, приходские церкви, содержались же такие церкви тоже уличанами: «великая улица Воскресеньска, многiя хрестьяне, по благословленiю пресвященного архиепископа Великаго Новагорода и Пъскова владыъ Ионы, заложиша церковъ святое Воскресенье Христово, а [то] старая порушилась» [471] , «…заложиша Лукиници [472] церковь камяну святыхъ апостолъ Петра и Павьла, на Сильнищи» [473] , «Поставиша лубянци церковь камену святого Георгиа», «посадник Богдан Обакунович с своею братнею и с уличаны поставиша церковь каменну св. Симеона на Чюдинцеве улице» [474] . В Пскове ситуация обстояла точно так же: «Въ лъто 6902. Кончаны быша перши у Крому… и колоколницю поставише» [475] . Уличане не только ремонтировали обветшалые церкви и строили новые, но и закупали необходимую утварь и книги: так, в 1400 году для церкви Св. Кузьмы и Демьяна была заказана богослужебная книга «Пролог», «повелением боголюбивых бояр Юрия Онсифоровича, Дмитрия Микитинича, Василия Кузминича, Ивана Даниловича и всех бояр и всей улице Кузмодемьяне» [476] . По сути, уличанские церкви были строениями общественными; возможно, как Господский совет собирался во владычной палате, в церквях собирались уличане на уличанское вече [477] . В церквях же хранился товар [478] : «сгоръ церковь святаго Дмититрiя… товара множество исгоръ» [479] ; «цто прибытка в веся будете то вложи во церкове» [480] – и это не единственная берестяная грамота, советующая сохранить ценности в церкви [481] . Иногда каменные церкви или владычный двор использовались в качестве тюрем [482] . Приходской священник был небольшой, но всё же властью у себя на приходе, выбиравшейся на уличном же вече. Обычно в церкви был не один священник, а два или больше [483] .
471
Летопись Авраамки. С. 211.
472
Жители Лукиной улицы.
473
Новгородская первая летопись. С. 18.
474
Кузьмина О.В. Церковь и политическая борьба в Новгороде в XIV–XV веках. Великий Новгород, 2007. С. 60.
475
Псковская первая летопись. Цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. IV. СПб, 1848. С. 194.
476
Кузьмина О.В. Церковь и политическая борьба в Новгороде в XIV–XV веках. Великий Новгород, 2007. С.61.
477
Там же.
478
Там же, с. 62.
479
Новгородская первая летопись. С. 95.
480
Грамота 414. Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1962–1976 года. М., 1963. С. 19.
481
См., например: Грамота 275: «что оу подоклити Оленини выдаи сторъжю в церкъвь» («что в цокольном этаже у Елены, отдай сторожу в церковь»). Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1956–1957 года. М., 1963. С. 101. Грамота 413: «Цолобитье отъ Смона к попу Ивану. Цобы еси моего москотья моего, дадбы хорь не попортиль… а помитка горносталь» («Просьба от Семёна к попу Ивану. Присмотри за моими тканями, чтобы платяная моль их не попортила… знак [моего короба] – горностай»). Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1962–1976 года. М., 1978. С. 16.
482
Например, в Великом Новгороде во владычном дворе в 1136 году был заключён под стражу князь Всеволод, в 1142-м – князь Ростислав, в 1210-м – князь Святослав, в 1311-м – наместники князя Михаила Ярославича. Мусин А.Е. Milites Christi древней Руси. Воинская культура русского Средневековья в контексте религиозного менталитета. СПб, 2005. С. 58.
483
См. примечание к грамоте 276. Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1956–1957 года. М., 1963. С. 103.
Вплоть до XV века священники входили в состав ополчения, то есть, становясь священником, человек не переходил в особое сословие и переставал быть гражданином, со всеми присущими гражданину обязанностями: «изгониша Литва Русу… убиша… Рушанъ [484] 4 мужи, попа Петрилу, Павла Обрадиця а ина два мужа» [485] ; «А коли Псковичи сступишася съ Неъмци битися… Руда, поп Борисоглебскiй… пригнавъ в Изборескъ и повъда имъ лихую въсть» [486] . Новгородская летопись под 1193 годом говорит о походе воеводы Ядрейки «в Югру ратью», где среди «вячших» упоминаются поп Иванко Леген [487] . Только в 1497 году, то есть при архиепископе, поставленном из Москвы, псковский клир [488] отказывается принимать участие в сборе воинов: «…священники нашли въ правилъхъ Святыхъ Отецъ в Манаканунъ [489] , что написано, яко не подобаетъ с церковной земли рубитися [490] » [491] . Участие белого духовенства [492] в сражениях не было какой-то именно новогородской особенностью. Сохранился ответ Патриаршего синода [493] епископу Феогносту под 1272 годом. На вопрос епископа: «Аще поп на рати человека убиет, лзе ли ему потом служити?» патриарх отвечал: «Се удержано святыми канонами» [494] . Поразительно то, что в большинстве списков (кроме двух) вплоть до XVI века это правил звучит так: «НЕ удержано есть», то есть для русских в том, что священник убивает на поле боя, не было ничего возмутительного или должного привести к запрету на служение Литургии [495] . Византийские канонисты X–XII веков Иоанн Зонара и Феодор Вальсомон не только свидетельствовали, что воины не воздерживаются от Причастия три года [496] , согласно правилам Святителя Василия Великого [497] , но и что духовные лица сами выступали в качестве воинов, не будучи впоследствии лишены сана [498] .
484
Жителей Старой Руссы.
485
Новгородская первая летопись. С. 49.
486
Псковская первая летопись. Здесь и далее цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. IV. СПб, 1848. С. 189
487
Новгородская первая летопись. С. 21. «…попа Иванка Легена», в другом списке: «…попа [и] Иванка Легена».
488
Клир – совокупность духовенства.
489
«Номоканон». Византийский сборник церковных правил и императорских указов, касающихся церкви, один из источников византийского права.
490
Рубиться – призывать ополченцев.
491
Псковская первая летопись. С. 269.
492
Белое духовенство – женатое, приходское духовенство.
493
Синод – собрание епископов.
494
Мусин А.Е. Milites Christi древней Руси. Воинская культура русского Средневековья в контексте религиозного менталитета. СПб, 2005. С. 60.
495
Литургия – основное богослужение Православной Церкви, во время которого свершается Евхаристия (пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христову).
496
«Но зачем считать имеющими нечистые руки тех, которые подвизаются за государство и за братьев, чтобы они не были захвачены неприятелями, или чтобы освободить тех, которые находятся в плену? Ибо если они будут бояться убивать варваров, чтобы чрез это не осквернить своих рук, то все погибнет, и варвары всем овладеют». Цит. по: Правила Святых Отцов с толкованиями. М., 1884. С. 403. «Хотя правило это изложено достойно святолепия божественного отца, но оно не действует, потому что может случиться, если оно будет принято, что войны, находясь постоянно на войне и убивая неприятелей; никогда не будут причащаться, что невыносимо». Там же, с. 404.
497
«Но может быть добро было бы советовати, чтобы они [т. е., воины, убивавшие на войне], как имеющия нечистые руки, три года удержалися от приобщения токмо Святых Тайн». Там же, с. 402.
498
«Когда же, по царскому приказанию, предстали пред собором различные священники, а также и некоторые епископы, и признались, что они участвовали в битве с неприятелями и убили многих из них, то божественный и священный собор, следуя настоящему правилу и 43-му того же святого и другим божественным постановлениям, хотел, чтобы они более не священнодействовали; но большинство и особенно те, которые были более воинственны, настояли на том, что они даже достойны наград».
Там же, с. 404.
Близость клира к воинскому сословию постоянно просматривается на страницах летописей. Под 957 годом упоминается свой священник у княгини Ольги, «свой презвутер» был у князя Бориса летом 1015-го; в белозерском походе Яна Вышатича в 1071-м упоминается «попин Янев», убитый волхвами [499] . Ипатьевская летопись сообщает, что в походе против половцев 1111 года, князь Владимир Мономах «пристави попы своя, едучи перед полком, пети тропари и кондаки Христа честного… [500] » [501] . Уникальное сообщение содержится в Новгородской летописи под 1136 годом, когда владыка Нифонт запретил своему духовенству венчать князя Святослава Ольговича, а тот венчался «своими попы» [502] . По сути, только под владычеством Москвы, с образованием замкнутого сословия священства, духовенство отдалилось от паствы, перестав участвовать в битвах.
499
Мусин А.Е. Milites Christi древней Руси. Воинская культура русского Средневековья в контексте религиозного менталитета. СПб, 2005. С. 53.
500
Видимо, описка летописца; имеется в виду кондак Честному Кресту.
501
Ипатьевская летопись. С. 2.
502
Новгородская первая летопись. С. 7.
Длинный путь клира к обособлению в отдельное сословие показывает и грамота патриарха Германа 1228 года к митрополиту Кириллу I о запрете на постановление в священный сан без освобождения их холопства, как и ряд деяний Владимирского собора 1274 года [503] . Даже в Судебнике 1550 г. в 88-й статье приходилось гарантировать свободу духовенству от крепостной зависимости: «…попу пожылого нет, и ходити ему вон безсрочно воля» [504] .
503
Мусин А.Е. Церковь и горожане средневекового Пскова. СПб, 2010. С. 86.
504
Там же, с. 91.
Священникам не возбранялось заниматься каким-либо мирским делом. Например, в 536-й грамоте некий человек просит священника «омочить, пристричь» «милотарского поллоктя» [505] – то есть, остричь длинный ворс с сукна или, по другой версии, овчины. То же самое описывал и в 1698-м Самуил Коллинз: «Монахи торгуютъ солодомъ, хмълемъ, всякаого рода хлъбомъ, лошадьми, рогатымъ скотомъ, и всъмъ, что приносить имъ выгоды» [506] . Единственное дело, однозначно табуированное для священника, было дача денег в рост («наим»). В Вопрошании Кириковом прямо говорится: «А наим деля, рекше лихвы, тако веляше оучить: аже попа, то рци ему: «не достоить ти слоужити»; в «Поучении» владыки Илии: «А и еще слышно и другие попы наим емлюще, еже священническому чину отинудь отречено»; в «Поучении, избранном от всех книг» читаем: «На наимы жь коун не дай отинюдь, святый бо апостол Павел лихоимца с блудникы вменяет» [507] .
505
Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1962–1976 года. М., 1978. С.138
506
Материалы иностранные // Чтенiя въ Императорскомъ общестъ исторiи и древностей Россiиских, заседание 26-го января, 1846 года. № 1, М., 1846. С. 9.
507
Греков Б.Д. Киевская Русь. Л., 1953. С. 199.
Даже такая идиллическая средневековая картина как храмы с церковными слободками, населёнными клиром, полностью неверна для средневекового Великого Новгорода: не только усадьбы священников не примыкали к храмам и не образовывали анклавов, но даже для чёрного духовенства было возможно проживание вне монастырских стен [508] .
Следующим уровнем иерархии были церкви кончанские, рядом с которыми, вероятно, находились вечевые площади для сбора кончанского вече; строились они на деньги целого конца.
508
Мусин А.Е. Церковь и горожане средневекового Пскова. СПб, 2010. С. 99.
Выше них располагались семь [509] городских соборных [510] храмов, к которым приписывались менее значимые церкви, объединённые в участки («пределы») [511] : Софийский (Детинец), Михайловский (Прусская улица), Власьевский (Власьевская улица), Иаковский (Яковлева улица), Сорока Мучеников (Щеркова улица); на Торговой стороне: Иоанна Предтечи (на Опоках), Успенский Богородицкий (на Ильиной улице на Козьем Боротке) [512] . Самым главным храмом Великого Новгорода был, само собой, Софийский: «В Великом [Нове]городе 1-й собор Премудрость божиин святыи Софеи» [513] .
509
Указание на то, что семисоборность древнее «Семисоборной росписи» (вторая половина XV в.), есть в Софийской первой летописи под 1386 г.: «послаша къ великому князю… архимандрита Давыда а съ нимъ 7 поповъ да 5 человъкъ житiих, съ конца по человъку». Здесь и далее цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. V. СПб, 1851. С. 241.
510
Соборные церкви, помимо всего, отличались тем, что служба в них велась каждый день.
511
Андреев В.Ф. Новый список «Семисоборной росписи» Новгорода // Новгородский исторический сборник. Вып. III, Л., 1983. С. 219.
512
Там же, с. 220–222.
513
Там же, с. 220.