Госпожа поневоле или раб на халяву
Шрифт:
Так, надо мантру какую-нибудь вспомнить, для успокоения. Говорят, помогает мозги прочистить. Ом мани… падве… бля. Тьфу, не то что-то. Ом мани падве ху… хрен я еще соглашусь на такое! Ом мани падве хум… и правда немного помогает, во всяком случае, сладкого дыма в голове поубавилось. Так, Ом мани па. ДЛА! Ах ты, ссука!
— Убью, скотина! Крылья оторву! А ну пошел вон, вуайерист поганый!!!!
Резкая, как ведро ледяной воды в лицо, злость подбросила меня с дивана. Извращенец! Да я ж тебя…
Тюбик смазки ударился об стену и отлетел под стол. Я стояла посреди комнаты, переводя взгляд с темного угла, в котором мне вдруг почудилась физиономия Светлюка, наблюдающего порноролик "Черт, коза и стеклянный член", на покинутый диван. Где все еще изгибался в соблазнительной позе коварный хищник, чуть было не поимевший мои мозги.
Злость принесла с собой трезвость и вернула мне контроль над собственным телом. И разумом, слава Богу и всем его ангелочкам, а конкретному Светлюку персонально. Без разницы, заявился он сюда с инспекцией, прокрался контрабандой или вообще почудился. Главное, что я — снова я, а не озабоченная газель под кайфом. Встречу, даже не стану бить сволочь сковородкой… один раз.
Приберегу ее для другой сволочи. Домашней.
Я смотрела на чуть блестящее от пота, совершенное тело, застывшее в демонстративно-покорной позе, такое сексуальное, и, всего пару мгновений назад, чарующе-неотразимое.
Из глубины души поднималось неприятное чувство. Словно красивый, трепетно-нежный и хрупкий цветок, найденный в зарослях, вдруг стремительно и хищно сомкнул лепестки в стальные челюсти мухоловки, едва не отхватив руку, которая сама к нему потянулась.
Прозрачный стержень все еще торчал между двух округлых полушарий. Это выглядело… странно. Непривычно, непонятно и неправильно.
Я протянула руку, чтобы вынуть его, и закончить уже это безумие. Провод, линейка, дергающийся от боли зад со вспухшими полосами — теперь даже это казалось более привычным и нормальным. Даже градусник его дебильный.
Кстати о градуснике. Где он вообще? Ага, стоит на тумбочке в изголовье дивана. Я сделала шаг и взяла прибор в руки. Какой холодный. Как из морозильника. Под прозрачной стенкой четко просматривается три шкалы вместо привычных двух. Красная — боль, синяя — унижение, и третья, с золотисто-желтым столбиком.
Который, на глазах, стремительно скатывался к нулевой отметке. Я даже машинально встряхнула его, как обычный термометр. Не помогло. Повернулась к этому чертячьему несчастью, все еще раскоряченному в откровенно… неприличной позе, и спокойно спросила:
— И что это за фокусы? Почему уровень уходит в ноль?
И тут синий столбик, медленно и почти незаметно ползущий вверх, резко подпрыгнул на несколько делений. Владис, закусив губу, уставился на меня, как на своего личного палача, которому приказали его разрубить по кускам. Причем во взгляде смешивались злость, ненависть, удивление и мольба. Как он умудряется испытывать сразу столько эмоций?
— Потому что… ты… остановилась, — процедил он чуть хрипловатым голосом.
— Только поэтому?
Хватит, сегодня я наигралась в сочувствие. Хуже сделала и себе, и ему.
— Ну да… Хаааискорт! Потому что ты сейчас не хочешь продолжать, твое желание ушло…
— А это было мое желание? Ты уверен?
Я внимательно посмотрела ему в глаза. Опять. Но твердо зная, что вот сейчас справлюсь.
Главное, у меня на него даже злости не было. Нет, я злилась, но на себя. Получила, фиалка прекраснодушная? Так тебе и надо. Уясни, наконец, что не просто так этот образец мужской неотразимости явился в твою жизнь не на белом мерседесе, и даже не на белом коне, а на поводке и в ошейнике.
Собак, котов, крокодильчиков, детей. Любых существ, не имеющих возможности, умения, разума или желания жить самостоятельно и отвечать за себя, можно жалеть, опекать, заботиться о них, учить и воспитывать. Даже любить.
Нельзя одного. Сажать их за руль, на шею, на голову. Позволять им перехватывать контроль. Категорически нельзя. А я сегодня сделала именно это. И сразу получила, с размаху и не отходя от кассы. Сама дура, впредь зато буду умнее.
Темный снова, с какой-то умоляюще-злобной ненавистью, зыркнул на меня из-под челки и выпрямился, медленно, плавно, сейчас больше напоминая змею, а не кота.
Теперь он стоял передо мной на коленях, эдакая красивая возбужденная статуя совершенства. И смотрел из-под копны волос глазками отпетого… по-русски и без лишних экивоков это называется "блядун вульгарис".
Полураскрытые губы, которые он то и дело покусывал или скользил между ними кончиком языка. Всем своим видом это… существо без слов излучало нечто такое… Манило, призывало…
И голос, когда он, наконец, заговорил, был соответствующий. Чуть хрипловатый, низкий, вибрирующий.
— Конечно, твое. Я просто в тебе его разбудил, — Владис снова облизнул губы. — И… слегка усилил. Но если бы в тебе его совсем не было — ничего не получилось.
Ну, для начала стоит признать, что он прав. А значит, оскорбляться или давиться праведным гневом тем более глупо и нечестно. Сама подставилась, чего уж. Просто учтем на будущее.
— Да, пожалуй. Больше так никогда не делай. Никогда, — произнесла я, без злости, обиды, спокойно, но твердо.
— Тебе не понравилось? — чуть кривовато улыбнулся Темный, меняясь на глазах.
Передо мной снова был смущенный подросток, невинный и поставленный злыми Светлыми в очень интересное положение.
Самое смешное, что он почти не притворяется. Ключевое слово — почти. Не знаю, какой переключатель щелкнул у меня в мозгах, и какой предохранитель сработал. Но теперь я это видела. И не испытывала ни малейшего желания издеваться над парнем или мстить за попытку изощренного мозготраха. В его положении это естественно.
Но и стелиться под ноги Темного не собиралась.
— Ты очень красивый. И умеешь быть чертовски соблазнительным. Если уж тебе нужны мои комплименты. В какой-то мере мне действительно… понравилось. Но не настолько, чтобы этот опыт хотелось повторить. Ладно. Шкала упала, значит надо начать все с начала, я правильно поняла?