Госпожа поневоле или раб на халяву
Шрифт:
Подняв на меня глаза, она чуть заметно улыбнулась уголками губ как-то чуть… иронично.
— Ожил, чудовище? Иди сюда.
Это с чего вдруг я — чудовище? Марбхфхаискорт!
Я плюхнулся рядом с мышью, на диван.
— Ну и что интересного там пишут? — спросил, кивая на договор у нее в руках.
— Гадости в основном, — хмыкнула мышь.
Я потянулся к бумаге, и мне отдали ее прямо в руки. Черти ее… а если я сейчас порву этот договор в клочья? Что произойдет? 'Вряд ли что-то хорошее', - обреченно решил я и уставился на текст документа.
Вначале шел обычный бред о том,
Дико непривычно было читать документ, являясь не предъявителем, а… объектом, собственностью, рабом.
Я стопроцентно был уверен, что сейчас синяя шкала миадерпиана радостно ползет вверх.
— Читай вслух и будем разбираться, — Алена вздохнула и заглянула мне через плечо. — По-хорошему, надо было это сделать с самого начала, как только я решила оставить тебя… здесь. Мне не все до конца понятно, а ты, товарищ темный, темнишь, как последний засранец.
— С самого начала или про краткие характеристики и внешние признаки "сей особи" можно опустить?
— С этим я и без тебя разобралась, — хмыкнула мышь и вдруг несильно толкнула меня локтем в бок. — Характеристики те еще. Вредный, наглый и глаза красивые. Это я и сама вижу. И возраст древний, как у рухляди… антикварной.
Это я-то — рухлядь?! Но даже возмутиться как следует не получилось. Потому что прошлась она по моей внешности и возрасту спокойно и с улыбкой… лукавой такой. И глаза эти ее из-под очков сверкали хитро-хитро.
Уютно как-то с ней стало, как будто она такая родная-родная… ага… черти меня от приворота ущипни!
Я пробежался взглядом по тексту и начал читать:
— Права, обязанности и ответственность сторон. Владелец обязан осуществлять по отношению к своему рабу следующие действия. Первое — ежедневно осуществлять по отношению к рабу болевое воздействие, до тех пор, пока красная шкала миадерпиана не достигнет критической отметки. Второе — ежедневно осуществлять моральное унижение раба, до тех пор, пока синяя шкала миадерпиана не достигнет критической отметки. Третье — не реже, чем раз в трое суток, по исчислению времени того мира, в котором находится владелец, использовать раба как объект для сексуальных игр, до тех пор, пока золотая шкала миадерпиана не достигнет критической отметки.
На первые два пункта мышь морщилась, но кивала, а тут вдруг встрепенулась:
— Так, стоп! А вот с этого момента подробнее. Что значит использовать, как объект? Это, знаешь, понятие растяжимое. Светлюк твой орал исключительно про извращения и неестественность. А в договоре?
— А в договоре перечислены обязательно-необходимые условия для третьего пункта. Первое — раб должен испытывать возбуждение, смешанное с унижением, пропорциональное соотношение может быть равное или второе должно превышать первое. Второе — владелец должен получить моральное и/или физическое удовлетворение от процесса. Третье — получение рабом морального и/или физического удовлетворения от процесса обязательно-необходимым условием не является.
Я сначала прочел все это, и только потом почувствовал, как пылают у меня уши и щеки. Стыд ударил в голову как-то запоздало. Заодно память постаралась и выбрала самые возбуждающие воспоминания из сегодняшнего… использования меня, как объекта.
Мышь глянула на меня внимательно и остро, куда-то растеряв только что излучаемое ею добродушное сочувствие:
— Не понравилось?
— Сегодня? Знала бы ты, с чем я могу посравнивать!
— А, то есть унижаться и терять контроль для тебя нормально, если не бьют и не мучают?
Хаискорт! Хорошо ведь сидим, чего она прицепилась ко мне, как… бесы ее… Едва не отшвырнул договор!
— Нет, конечно!
— То есть ты в курсе, как это противно. И все равно даже не задумался, когда попытался это сделать со мной? И сейчас не особо угрызаешься, верно? — мышь сверлила меня строго-суровым взглядом, от которого делалось не по себе.
— Что я с тобой попытался сделать? — я даже как-то растерялся от ее обвинений.
— Ой, только не надо делать вид, что ты, свинюка ушастая, не пытался сегодня поиметь мой мозг, — мышь смешно наморщила нос и поправила очки. — То, что я сама ворона и доверилась тебе абсолютно зря, факта не меняет. Пытался. И уже наверняка радовался, что я стану послушная-послушная. Как кукла. Да?
— Я всего лишь усилил те желания, которые ты испытывала! Это другое… Я не хотел сделать тебе плохо. Я хотел… сделать себе хорошо. Понимаешь?
Судя по взгляду, которым меня одарили, понимания там не было. Мышь вздохнула с видом терпеливой мученицы.
— Когда тебя насилуют, против воли, а у тебя все равно возбуждение и оргазм, это уже не изнасилование, по-твоему? Тебе же хорошо сделали.
— Нет, то есть да… То есть нет! — запутала она меня этими своими вопросами. — Когда я сам вроде бы уже и хотел, но стеснялся, а меня взяли и возбудили — это одно. А когда я вообще не хотел, а меня возбудили — это изнасилование, хаискорт!
— Ну а я не стеснялась, — мышь сверлила меня своим серьезным взглядом. — Я не хотела. Такого не хотела. И все время где-то внутри об этом помнила. Тело стало как чужим, очень… мерзкое ощущение. Вот уж кто-кто, а ты должен бы понять. Когда не хочешь, а возбуждение уже не оставляет шансов.
Нет, ну как у нее получается достать меня за две-три фразы?! Перевести из режима полного удовлетворения в состояние "взорвусь от возмущения прямо сейчас"?! Марбхфхаискорт!
— Да я уже понял, что тебе не понравилось! — теперь всю жизнь будет мне напоминать, бесы ее чем-нибудь оглуши. — Извинился даже… Не буду я так больше!
— Ну и хорошо, — вот пойми этих женщин. Сидела, мозг клевала, и вдруг — раз — и со всем согласилась, успокоилась, даже улыбнулась. Подозрительно, черт побери! — Тем более, когда я опомнилась, тебе больше понравилось. Скажешь, нет? — ну вот, ясно, где собака порылась… И снова эта хитрая улыбка. — Живой человек всегда лучше куклы.
"Когда как", не согласился я с ней мысленно, но вслух, естественно, кивнул. Что я, сам себе враг, что ли? Замяли тему и замяли, все равно еще припомнит… Женщины — они мстительные. И, главное, почему-то обидно, что она разницу между изнасилованием с согласием и без так и не поняла. А я же был прав, бесы всех раздери! Просто вот она такая… особенная. Или просто притворяется, что ей не понравилось.