Госпожа Радуга
Шрифт:
Я спустилась к ним в середине апреля. Хорошо, что я умею летать без приспособлений. Папа-змей шипел, потому что я невежливо запихнула его в большую корзину. Он был тяжёлый и постоянно ёрзал. Я на него прикрикнула, и эхо разнесло мой злобный писк. Спускались мы из работающего женского туалета, эльфы закрыли его «на уборку», а я разглядывала краны. Всё было так, как описано в каноне. Нашёлся кран со змеёй, мне пришлось прошипеть: «Открывайся!».
В то же мгновение кран засветился ярким белым светом и начал поворачиваться.
Это напоминало спуск по бесконечной склизкой тёмной горке. Я могла видеть другие трубы, отходящие во всех направлениях, но ни одна из них не была такой большой, как главная труба, извивавшаяся и поворачивавшаяся, плавно спускаясь вниз. Я почувствовала, что опустилась уже глубже школьных подземелий. Я мягко опустилась на сырой пол тёмного каменного туннеля, достаточно большого, чтобы встать в полный рост. Было очень темно и мокро, поэтому я низенько полетела в сторону, откуда доносился слабый ветерок.
Наконец, я оказалась в конце очень длинной слабо освещённой комнаты. Каменные колонны, увенчанные переплетёнными змеями, поддерживали высокий потолок, утопавший во тьме, и отбрасывали длинные чёрные тени в зеленоватом свечении, наполнявшем зал.
С точки зрения змеи здесь было чрезвычайно уютно. Максимально медленно мы с папой-змеем продвигались вперёд между колоннами с каменными изображениями различных видов змей. Каждый осторожный шаг гулко отдавался в тёмных мрачных стенах. Казалось, пустые глазницы каменных змей радостно наблюдали за нами. Несколько раз, когда нам казалось, что они шевелятся, я замирала и выкрикивала приветствия верным подданным.
Уже поравнявшись с последней парой колонн, я увидела огромную статую высотой до потолка, стоявшую у задней стены.
Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть в огромное лицо наверху: оно было древним и обезьяноподобным, с длинной бородой, ниспадавшей почти до самого низа складчатой каменной мантии волшебника, из-под которой виднелись две огромные серые ступни, стоявшие на гладком полу комнаты.
Чувствуя себя дурой, я пафосно прошипела на парселтанге:
— Отзовись, Слизерин, величайший из Четвёрки Хогвартса.
Гигантское каменное лицо Слизерина двигалось. Его рот раскрывается шире и шире, превращаясь в огромную чёрную дыру.
Огромная змея, яркая, ядовито-зелёная, толщиной со ствол дуба, вылезла изо рта статуи, её огромная тупорылая морда раскачивалась из стороны в сторону между колоннами.
– Кто меня разбудил? Мастер, это Вы? Ах, Гонта, внученька, ты вернулась? Иди сюда, моя малышка, и ты подойди, рунослед.
– Здравствуй, Салли.
– Здравствуй, дочь Салазара! Ты пришла, чтобы забрать меня? Я поеду к Мастеру?
Я кивнула и ласково провела по его большому лбу:
– Да, малыш. Папа соскучился, он ждёт тебя и Драко.
Страшный и могущественный василиск радовался, как детёныш. Он проворно зашипел в раскрытый рот статуи:
– Вылезай, бездельник. Гонта хочет отправить нас к Мастеру.
Из проёма вылез малюсенький оранжевый дракончик.
– Чего ты орёшь? Разбудил, наорал. Я есть хочу, летать хочу. Привет, Гонта, привет, рунослед. Еда есть?
Я проворно разложила скатерть и взмахнула палочкой. Аналог русской самобранки, скатерть мгновенно заполнилась сырым мясом и фруктами.
Мы решили спокойно пообедать, а уже потом поговорить о делах. В зале вспыхнули факелы, комната наполнилась чавканьем и довольным урчанием.
Примечание к части * Описание взято из канона, ГП и ТК.
Глава 19
Оранжевый дракончик был просто язвой. Его рот открывался только для того, чтобы высказать очередную едкую пакость. На василиска он покрикивал, руноследа оборжал за имя «папа», меня обзывал «мелкой глупой ящерицей». При этом он успевал полакомиться самыми вкусными плодами и лучшими кусками филе. Мне он очень нравился. Головы руноследа посовещались и выдали тираду, типа «если ты такой умный, то чего строем не ходишь?». От удивления изо рта дракона вышла струйка огня и едва не подпалила Салли хвост. Пока мы тушили скатерть и василиска, наглая маленькая животина спокойно задрыхла, загнувшись калачиком.
Салли обеспокоенно попросил:
– Умоляю, не буди его резко. Когда он просыпается в плохом настроении, рушатся дворцы и династии.
Я потрясённо разглядывала оранжевый чешуйчатый клубок:
– Это было его ХОРОШЕЕ настроение? Серьёзно?
Василиск мямлил и отодвигался:
– Ещё бы, он даже никого не обидел по-настоящему… Внученька, да плюнь, пусть поспит. А мы пообщаемся… Я соскучился.