Госпожа следователь
Шрифт:
В Шереметьево добрались уже после обеда. Как раз попали в самую толчею. Клавдия сразу вспомнила свой любимый оптовый рынок. Но разница была. Если там общим девизом носилось — «Эх, сэкономим!», то здесь — «Ух, заработаем!»
Из огромного барака таможни выносились, вывозились, выкатывались и вытаскивались самые невероятные ящики, мешки, тюки, коробки, бочки, канистры, контейнеры и банки.
Сколько же тут всего было! И это мельчайшая часть ввозимого в Россию. Самолетами отправляют только самое срочное, не очень объемное, но очень дорогое. А еще были морские порты, а еще железнодорожные станции, а еще автодороги…
Клавдия как-то сразу растерялась среди такого обилия разнообразных предметов. Ведь она воспринимала их как возможные места укрытия наркотика. А уж когда вспомнила про остальные пути, так тоскливо стало на душе — никогда им не выловить и одной тысячной доли контрабанды.
Игорь, видать, тоже приуныл. Стеллажи с авиагрузами были высотой в трехэтажный дом. Юркие кары-автопогрузчики сновали меж ними, высовывая железные усы и снимая с самых верхних полок тяжеленные коробы.
Клавдия прошла к начальнику, расспросила про Черепца, и ее проводили вместе с Игорем в дальний, слабо освещенный угол, где суеты почти не было. А только изредка появлялись служащие, чтобы сверить накладные, что-то переписать и рассмотреть бирки.
— О! Вот уж не ожидал! — выглянул из-за стеллажа удивленный Черепец. — Решили-таки посмотреть Фому в работе?
— Да вот решили, — как можно веселее ответила Клавдия.
Но Черепец вдруг помрачнел.
— Не доверяете, — сказал почти зло. — Ну что ж, ваше право. Смотрите.
Фома, увидев Игоря, весело завилял хвостом, даже направился было к своему спасителю, но Черепец одернул его:
— Место! Искать!
— Ничего сегодня? — спросила Клавдия, чтобы как-то сгладить неловкость.
— Ничего, — буркнул Черепец. — Мы это уже вчера проверя…
Он не договорил, потому что Фома вдруг опустил голову и совершенно отчетливо чихнул.
Клавдия замерла. Игорь тоже.
А Черепец вдруг обернулся к Дежкиной, посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
— Это уже подло. Вы не имеете права.
Клавдия, совершенно не ожидавшая такой странной реакции Черепца, отступила назад.
— Отойдите, я вас добром прошу, — прошипел сквозь зубы Черепец.
Игорь, оставшийся как бы в стороне от этой сцены, пришел в себя первым.
— Ваш пес чихнул! — сказал он.
— Конечно, чихнул, — зыркнул на него Черепец.
— Значит, — сказала Клавдия, — он нашел наркотик.
— А вы все еще сомневаетесь? — язвительно спросил Черепец. — Конечно, нашел. А как вы думали!
— Тогда, простите, почему вы не зовете таможенников? Почему не выполняете свои прямые обязанности? — Клавдия теперь наступала.
— Вы считаете? — иронично спросил Черепец. — Хорошо!
Он достал из кармана рацию и коротко сказал в нее:
— Двадцать один вызывает семь. У меня груз «Ка — пять».
Через полминуты вокруг Клавдии и Черепца стояло уже человек двадцать. Таможенники, милиционеры, автоматчики. Ну, прямо войсковая операция.
— Показывайте, — попросил начальник таможни, — где искать.
— Пожалуйста, — снова загадочно улыбнулся Черепец. — Вот у этой женщины.
Клавдия не успела ахнуть, Игорь только хлопнул глазами, как госпожу следователя скрутили и прислонили лицом к какой-то вонючей бочке.
— Я следователь прокуратуры… — успела только сказать Клавдия Васильевна, но никто ее не слушал. Чуть ли не на руках ее оттащили в подсобку, оставили наедине с крупной женщиной, которая закрыла дверь и коротко приказала:
— Раздевайся.
У Клавдии от возмущения даже слов не находилось, руки дрожали, из глаз готовы были брызнуть слезы.
«Ах, гад какой! Ах, падлюка! Вон что придумал!»
— Игорь! — заорала она. — Задержи Черепца! Он уйдет!!!
— Молчать! — гаркнула на нее женщина. — Кому сказано — раздевайся!
Клавдия поняла, что спорить с этой теткой бессмысленно. Проще всего раздеться и показать, что никаких наркотиков у нее и в помине нет.
Клавдия поспешно сняла плащ, туфли, и даже пояс с платья. Женщина прощупывала каждую вещь так, словно искала не наркотики, а блоху. Когда обминала в пальцах каждую складку плаща, вдруг застыла, на ее лице появилось победное выражение. Она рывком оторвала кусок подкладки и с разочарованием вытащила оттуда ключик.
«Господи! От почтового ящика! — чуть не всплеснула руками Клавдия. — Я его уже года два как потеряла. А он — вон где!»
Когда туфли и пояс тоже были досконально осмотрены, женщина положила все это на стол и, сложив руки на груди, произнесла:
— Я жду.
— Простите? — не поняла Клавдия.
— Оглохла, да? Я сказала — раздевайся.
Клавдия закусила губу.
— Как — раздевайся? Я разделась…
— Догола, — скучно сказал женщина.
Это уже не лезло ни в какие рамки.
— Понимаете, Черепец в самом деле…
— Молчать. Раздевайся, — перебила женщина.
Такого унижения Клавдия еще не переживала.
— У меня нет никаких наркотиков, — бормотала Клавдия сквозь сцепленные зубы, снимая платье, чулки, лифчик, трусы — все.
Совсем не к месту ей вспомнился дурацкий анекдот.
Женщина идет к зубному врачу и надевает чистое белье. «Зачем?» — спрашивают ее. «А вдруг он окажется нахалом!»
Знала бы Клавдия, что ей вот так придется раздеваться в тесной конурке шереметьевской грузовой таможни… Нет, белье у нее было чистое. Но она, конечно, надела бы поновее. Все-таки — посторонние на нее смотрят.
Да, этих женщин не поймешь…
Когда последний шов на последней вещи был обследован, таможенница с тем же каменным выражением лица сказала:
— Одевайся, — и стала что-то писать, отвернувшись.
Из конурки Клавдия вылетела фурией.
И каково же было ее изумление, когда она увидела, что Черепец стоит здесь. А рядом Игорь.
— Поиздевались? — прошипела Клавдия. — Теперь ведите к настоящим наркотикам.
— Постойте, — опешил Черепец. — У вас не было?
— Леонид Иваныч, долго еще? — из-за стойки махал начальнику таможни рукой кто-то из получателей.