Госпожа ворон
Шрифт:
— Погостить говоришь? — протянул Иден. — Погостить дело хорошее. Да, можно и погостить ведь. Отчего не погостить у родной внученьки? Правда, — Иден оглядел женщину с ног до головы, — у тебя там холодно. Не знаю, как моя Эдана жила на севере, ах. Но, думаю, ты ходишь там в более теплой одежде, да ведь? Ведь да?
— Точно, — усмехнулась Бансабира.
— А тут вам, северянам, поди чересчур жарко. Оно и понятно, что ты такая голенькая, — если Иден и осуждал Бансабиру за внешний вид, то только в словах: и Бансабира,
— Дело не в жаре, — посмеялась Бану. — Просто явиться так, — она развела руки, демонстрируя себя, — единственный для меня способ доказать остальным, что я безоружна.
Ниитас повеселел и изумился одновременно, отчего брови его поползли вверх, перечерчивая лоб гусеницами морщин, а глаза широко-широко открылись.
— Вот оно что. Ну раз так, Гистарх, — обратился Иден, — раз так, ты уж хорошенько защищай внученьку. Хорошенько, да…
— Не беспокойтесь, тан, — кивнул Гистасп. — Госпожа — солнце нашего танаара.
— Ой да ладно, ладно, — помахал пожухшей ручонкой Иден и простился. — Поговорим еще Бану, хорошо? Да, поговорим, — тут же решил сам. — А пока я еще к раману схожу. В молодость мы с ним столько дел натворили, рассказать-то и стыдно, а уж вспомнить. Или наоборот? Хм-хм-хм…
Дайхатт согласился выполнить поручение государей и подавить бунт на Перламутровом острове — кто знает, когда он увидит Яввуз снова. Ясность их грядущего супружества надо вносить уже сейчас, а если танша почему-то будет колебаться, стоит намекнуть, что раману пообещала награду большую, чем может предложить Бансабира.
Когда Иден отошел, Гистасп широким жестом провел по лицу от линии волос, собранных сегодня в светлый хвост, к подбородку, словно меняя маску потешного радушия на маску усталой благосклонности.
— Сумасшедший дед.
— Не то слово, — согласилась Бану. — Пойдем-ка, поймаем кого-нибудь с выпивкой. Проводи меня.
Гистасп молча подал руку и, выцепив в толпе острым взглядом тана Каамала, повел женщину в противоположном направлении. Длинная полоска молочно белой кожи с еще более светлым родимым пятном на бедре сверкала в разрезе платья, когда танша шла, но и без него на нее бы смотрели неотрывно, думал Гистасп по дороге. Бансабира — из тех людей, на которых смотришь просто так, потому что не можешь не смотреть, когда они этого хотят.
— Кажется, все эти таны таращатся на вас с совершенно наглыми рожами, — заметил генерал вполголоса.
— Ты тоже так думаешь? — почти безынтересно осведомилась танша.
— Ну, не совсем, — лукаво улыбнулся Гистасп. — Уверен, рожи у них наглые независимо от вас. К сожалению.
Бансабира чуть покосилась на генерала: подшучивает?
— А мне казалось, самой наглой из всех ты считаешь мою.
— Что вы. Я никогда не позволил бы себе считать, что можно связать в одном предложении вас и "рожу", — деликатно отозвался Гистасп.
Они прошли еще несколько шагов, приветственно кивая встречающимся, прежде чем перед ними возник слуга с подносом, заставленным бокалами с вином.
— Благодарю, — кивнул Гистасп, взяв два. Один потянул танше, но та замерла, уставившись на слугу.
— Серьга Рамира, — сказала она тихо. Гистасп тут же напрягся и тоже уставился на прислужаника. Тот слегка качнул головой, и яркое полуденное солнце вспыхнуло на поверхности серьги бронзовым огоньком. Парень улыбнулся:
— К сожалению, у командира Юдейра нет серег, да и мы присягали Храму Даг. Так что ходим с этими.
Похоже, оценила Бану, он хорошо освоился с ролью местной прислуги: благожелательный, с виду скромный — будто бы всю жизнь на этом месте.
— Новости? — деловито осведомилась танша, понизив голос. Не время для лирики. На этот праздник она во многом ехала за новостями, которые в чертоге ждала бы еще месяц.
— Одну из новостей вы прочтете на воротнике герольда, госпожа. Вторую увидите в волосах главной танцовщицы в номере про весну. В ней, кстати, не будет первой позиции.
Описание номера не показалось Бану говорящим. Она скривила брови со скептическим выражением в лице.
— И когда будет этот танец?
— Думаю, ближе к концу празднования. Еще ведь зима, а танец про весну.
Бану потом чуть поджала губы:
— Досадно. Я надеялась смыться отсюда через полчаса. Видимо, придется торчать до победного. Неужели было трудно назвать цвета вслух? — посетовала Бансабира.
— Ну вдруг вы не запомните? Все-таки праздник, хмель, — уклончиво отозвался разведчик-слуга.
— А так я что ли буду записывать? — не без любопытства огрызнулась Бану.
— Моя задача только сообщить вам, где искать, об остальном — не знаю.
Бансабира кивнула в признательность и танским жестом позволила парню и дальше заниматься работой прислуги. Она улыбалась в душе и глядела в пол, стараясь скрыть торжество в глазах: даже ей не к чему подкопаться. Юдейр все делает правильно, распределяя роли и ограничивая сведения. Возглавляя разведку, нельзя позволять шпионам иметь доверительные отношения между собой.
Когда слуга исчез, Бану, посерьезнев, уставилась на Гистаспа и качнула головой:
— Давай в двери, мне нужен четкий порядок цветов на воротнике герольда.
Альбинос изменил направление движение мгновенно, не сказав ни слова. А Бансабира пригубила вино в высоком хрустальном бокале, каких отродясь не водилось в чертоге Яввузов, и нахмурилась: новостей должно было быть четыре.
— Госпожа? — позвал за спиной до боли во всех ребрах желанный голос, и сердце Бану пропустило удар. Из-за плеча Маатхас, возвышаясь, видел, как напряглись длинные пальцы Бану, сжимавшие края бокала. Дерганным движением Бансабира обернулась через плечо, будто, замедлись она на мгновение, и Сагромах испарится куда-нибудь.