Госпожа ворон
Шрифт:
Шиаду, впрочем, тирада никак не впечатлила.
— Хотя бы задержать, — отозвалась жрица жестко.
Бансабира не выдержала. Она демонстративно откинулась на спинку кресла и приняла брезгливо-высокомерный вид.
— Скажи, ты ведь встречалась с Гором?
Шиада нахмурилась и кивнула: к чему вопрос?
— Тогда что тебе помешало убить его самой?
Шиада выкатила глаза:
— Я жрица культа, а не убийца.
— Но ведь это на благо культа, — запротестовала Бану, рассуждая. — А то, что ты носишь имя Матери Воздаяния, только доказывает,
Шиада не могла найтись с ответом, и Бану продолжала:
— Когда ты появилась, осознанно или нет — неважно, ты обездвижила всю мою охра…
— Как, кстати, ты поняла? — переспросила Шиада тут же. Бансабира демонстративно и самодовольно усмехнулась.
— За этим столом, — оскалилась танша, — нет никого, кто не оголил бы меч хотя бы на ладонь, когда ко мне приближается незнакомец, будь то мужчина или женщина. И то, что они не шевелились, означало чары. При встрече с Таланаром я видела действие некоторых и вполне могла предположить. Так вот, что мешало тебе обездвижить Гора и разрезать ему брюхо от паха до подбородка?
— Я уже сказала, я не убийца. Во всяком случае, не убийца староверов, — признала Шиада, закрыв глаза и с новой горячностью продолжила. — Но ты другое дело. Ты — Длань Матери Сумерек, а я — Ее Голос.
— Ты не в себе, — заключила Бансабира.
— Ты не можешь мне отказать, — жестко пригвоздила Вторая среди жриц. — Это вопрос веры и клятвы, которую ты, как дитя Матери Сумерек и Госпожи Войны, принесла дважды, родившись в семье танов и вступив в Багровый храм.
Что ж, доля истины есть, признала Бану. Но едва ли эта доля меняет что-то.
— Шиада, я не жрица, — спокойно констатировала Бансабира. — Я — тан, военачальник и управитель. И моя задача — защищать вверенных мне людей и стараться, как могу, делать лучше их жизнь. Если у тебя есть план, достойная цель и награда, за которую мои люди могут пойти на войну, мы можем поговорить. Но если ты предлагаешь мне бросить сорок тысяч солдат на корабли, поплыть на восток и затеять войну с Орсом, чтобы отвлечь на себя Гора и тем самым спасти легендарную Железную Гриву единственно из стремления защитить религию Ангората…
— Эта религия — начало начал всего Этана, — Шиада поднялась рывком, упираясь в столешницу. — Таково повеление Праматери, Бансабира Яввуз. И если для спасения нашей веры потребуется начать войну, пусть будет так, в конце концов, как еще мы можем принести великую жертву Кровавой Матери Сумерек?
— Кровавая Мать Сумерек, — размеренно проговорила Бану, тоже неспешно поднимаясь, — как и все другие лики Праматери, дает нам выбор. Но решение отнять или сохранить чью-то жизнь принимает человек. И если ты намерен перепачкаться в чужой крови, имей мужество не прятаться за именами Богов.
Гистасп, сглотнув, прикрыл глаза. А следом — непроизвольно и все остальные за столом.
Шиада подошла к Бансабире. Жесткие плотно сжатые губы вытянулись, как змея.
— Если когда-нибудь ты сможешь мне в чем-то помочь, я в ответ помогу тебе. Услуга за услугу. Может быть, мне даже удастся хоть как-то задержать Гора от убийства Агравейна по какой-нибудь счастливой случайности, а тебе, скажем, удастся сделать невидимыми, как ты делаешь себя, тысяч пять моих бойцов в самый необходимый момент… — порассуждала танша. — Но просто так переплыть половину Северного моря, выйти в пролив Великаний Рог и напасть на столицу Орса, — Бансабира покачала головой. — Так дела не ведут.
— У Праматери Богов и людей не бывает никаких дел с обычными смертными. Если бы ты видела хотя бы половину того, что в прошлом и будущем видела я, ты бы поняла, что этот отказ будет стоит жизни гораздо большему количеству людей.
Бансабира впервые с настоящим интересом поглядела жрице в глаза, а затем ощупала взглядом с головы до ног.
— Если бы ты хоть раз видела не одиночную смерть, а целое ратное поле, усеянное десятками тысяч трупов, которые нужно похоронить, обезоружив; если бы хоть раз сама отдала приказ убить тысячи невинных женщин и детей только для того, чтобы еды в твоем лагере хватило немного дольше; если бы хоть раз видела, как от голода, заморенные, словно последние крысы, умирают один за другим давние боевые товарищи, ты не просила бы жертвы из сорока тысяч жизней. Такое подношение мне никакой Бог не простит.
Шиада разочарованно посмотрела на таншу. Досаду во взгляде было не скрыть, даже если бы Шиада пыталась.
— К сожалению, Праматерь ничего не дает просто так. И, видимо, ты — очередное испытание в претворении Ее воли, — жрица с трудом проглотила неудачу.
Бансабира не нашла, как на это отозваться. Она просто пожала плечами с невозмутимым выражением на лице.
— Я не смыслю в Богах и мне неведома Воля Праматери. Ты, Шиада — жрица, ты читаешь в небесах Ее замыслы и вершишь предначертания. Я — тан, — повторила Бану, — и забочусь о своих людях.
— Жаль, — шепнула жрица, вернувшись за посохом. — Не провожай.
Она наскоро спустилась с помоста, на ходу накидывая капюшон и клацая об каменные плиты пола посохом через шаг. А потом, прямо посреди залы, вытянула руку и размашистым жестом, как занавеску на высоком окне, оттолкнула в сторону мягкий поток воздуха. Тот заискрился золотым светом, задрожал, и в следующий миг Шиада, деталь за деталью пропадая из поля зрения, скрылась в мерцающем свете.
— Не каждый день увидишь, — шепнул Гистасп.
— И ни каждый бы хотелось, — обронила в ответ Бану. — Вернемся к картам. Ул…
— Вы правда знали Верховного друида Таланара? — взревел Дан. Бансабира в ответ поглядела с сочувствием и даже как-то странно повела плечом:
— Да, — ответила она терпеливо. — Встретила однажды, когда мне было тринадцать. Так что о своей избранности Матерью Сумерек слышу не в первый раз. Но как бы я ни верила Госпоже Вселенной, Дан, я сказала правду: у нас полно своих забот. Что там с картами? Надо еще раз просмотреть маршруты через Сиреневый танаар — мало ли, вдруг деду опять придет в голову все на свете?