Госпожа ворон
Шрифт:
— Тем, кто, подчинившись, ограничил собственную свободу, никогда не дает спокойно жить чужая.
Генерал задумался на минуту.
— Но если вы все же пойдете на встречу планам династии? Вы никогда не были человеком, который из-за личных обид мог поставить под угрозу мир в стране.
— Дело не в обидах, Гистасп. Отец мечтал объединить всех северян под одним знаменем, и, надо признать, был не так уж неправ. Почему нас не беспокоили столько десятилетий? Потому что все знали: напади на одного — ответят трое. Но Тахивран сумела разобщить нас за годы Бойни, и расколотые мы не особо
— И чем объединение северян мешает перемирию с династией? — не столько возмущался, сколько недоумевал Гистасп. В конце концов, кто как не он особенно уважал Бану за принципиальность позиций, одна из которых гласила: делай все по дороге и бери все, до чего можешь дотянуться, если оно имеет цену.
— Тем, что из-за альянса Орса и Яса, династия предложит мне вести людей в Ласбарн — пустыню, со сложностями которой никто из вас не сталкивался прежде. У нас нет проводников, и чтобы сделать хоть одного, способного провести нас мимо трясин и паучьих гнезд, придется угробить несколько сотен бойцов. Что до меня… Мне, может, при определенной удаче и удастся пройти Ласбарн самой, но я никогда не смогу провести в песках войско. Я хочу объединить север, Гистасп, а не потерять его.
Альбинос не стал ничего спрашивать. И так ясно: стоит Бансабире отказать династии, и, как минимум столица и ее союзники ополчатся против севера. А едва начнется конфликт, на стороне Тахивран выступят все, у кого когда-то был повод отомстить Бансабире. Гистасп никогда не питал иллюзий насчет своего сюзерена: у танши полно врагов.
Женщина поднялась, подошла к окну комнаты — светлой, небольшой, почти без убранств. Бану настояла на этом покое, хотя изначально, как одной из танов Яса, ей была выделена роскошная комната. Но стражу предполагалось селить отдельно, и Мать лагерей, намереваясь поселиться вместе со свитой на одном этаже, попросила "какие угодно условия, но для всех". В конце концов, всяко же не хуже ее затхлой коморки в подземельях Храма Даг.
Танша чуть отодвинула занавеску — из дешевого атласа кремового цвета — придвинулась к воздуху открытых ставень. Она ничего не говорила, обдумывая сложившуюся ситуацию, и Гистасп не мешал ей.
— В любом случае из двух, — произнесла, наконец, Бансабира, — будь то проводники или диверсия, чтобы силы Ласбарна не стали еще одной угрозой для северян, нам нужна серьезная разведка. Я надеялась, Юдейр сможет что-то придумать, и отдала соответствующие указания. Но он отправился сам и, к сожалению, он не Рамир.
— В каком смысле?
— В прямом. Ласбарн — не то место, где можно выжить в одиночку, не побывав там ни разу прежде.
Гистап, размышляя, качнул головой:
— И что…
— Тану, — раздался из-за двери голос запыхавшегося Серта. — Разре…
— Заходи, — Бану развернулась всем телом и переменилась мгновенно: не каждый день рассудительный и невозмутимый Серт так встревожен. — Что?
— Раману Тахивран, — невнятно сообщил блондин, переваливаясь за порог, спотыкаясь и едва не падая. Он удержался за дверной косяк, распрямился, вздохнул:
— Раману Тахивран. Она купила Дайхатта.
Бану подалась вперед.
— Заграбастала на свою сторону тридцать тысяч копий. Я сейчас услышал, что на Перламутровом острове на днях начался бунт против Яасд…
— Ясно, — сухо перебила Бансабира. Молниеносно в ее голове сложился замысел Тахивран. Мужчины увидели, как в спокойном с виду лице мелькнул расчет.
Бану села за стол — неспешно и с достоинством. Куда теперь торопиться?
— Тахивран предложила подавить его Дайхатту и в случае успеха, видимо, руку своей дочери? Что-нибудь в духе: зачем тебе, Аймар, танша забытых богами земель, когда можно породниться с династией, а через нее — с Зеленым домом? Зачем тебе север, если ты можешь объединить юг? Зачем вдова, когда под боком ждет девственница? Тьфу, — искренне отплюнулась Бану, — дешевка. А Аймар битый час нес какую-то чушь, но словом не обмолвился о предложении, подонок. Это важная новость, Серт, — искренне поблагодарила танша. — Возвращайся на праздник, и, если еще что узнаешь, сообщишь вечером.
— Слушаюсь, — отозвался Серт и, уловив нужную ноту во взгляде тану, оскалился. Кивнул и вышел.
— Ну, дешевка или нет, — осторожно начал Гистасп, когда за блондином закрылась дверь, — а помолвка Дайхатта и рами меняет многое.
— Ничего это не меняет, — отмахнулась госпожа. — На данный момент ничего нет страшнее исчезновения Юдейра, — поведала Бану, и Гистасп прочел в ее лице не сетование, а готовый созревший план.
— Что мне делать? — с готовностью генерал встал вплотную к столу, за которым стояла танша.
— Тебе? — Бану глянула на него с интересом. — Праздновать, — ответила вдумчиво, поднялась.
Глаза попросту заволокло от одной этой фразы. Генерал сглотнул, стараясь совладать с голосом.
— Вы что задумали?
— Найти опытного разведчика, пока ты отводишь моих людей обратно в чертог. Обычно, конечно, Гобрий у нас отвечает за отход, но раз уж его нет, — непринужденно поразмышляла танша.
— Где вы будете его искать?
— Думаю, в Храме Даг.
— Я поеду с вами, — выпалил безапелляционно.
— Тебе приказано отвести людей в чертог, генерал, — спокойно отказала Бансабира. Гистасп скрипнул зубами: снова эта чертова пропасть. Снова танша напоминает о дистанции между ними. В пекло ее.
— Великое море в январе не щадит никого, — впервые в жизни Гистасп повысил на Бансабиру голос, надвигаясь почти угрожающе.
— Гистасп, — Бану от неожиданности остолбенела с какой-то бессмысленной улыбкой.
— Я не для того зашел так далеко, чтобы позволить вам сгинуть среди бурь.
Бансабира затаила дыхание, отступила на полшага.
— А как далеко? — нехорошее предчувствие закралось в душу. Она положила ладонь на рукоять кинжала.
Гистасп прикусил язык, озлившись на себя. Бесхребетный сопляк, разболтался. Не дайте Боги узнает, что он говорил с Маатхасом, проблем не оберутся они с Сагромахом оба. Надо срочно что-то предпринимать.
Но ничего, кроме самого тривиального, пошлого и примитивного варианта в голову не шло, а танша, между тем, хмурилась все сильнее и рукоять кинжала за поясом платья сжимала все тверже.