Госпожа ворон
Шрифт:
— Что стряслось? — теперь спросил Маатхас, едва Бансабира скрылась за воротами дворца, размашистым шагом настигая Гистаспа и разворачивая его за плечо. Тот молчал. — Что происходит? Куда она поехала? Что задумала?
Благие боги, будто это он виноват в том, что Бану куда-то там смылась. Быть с ней, конечно, интересно, вдруг устало осознал Гистасп, но, великое небо, это такая заноза в заднице.
— Вы что, — тихим голосом и изможденным лицом обратился он к Сагромаху, — и впрямь всерьез полагаете, будто я знаю, что творится у нее в голове?
— Вот
— Почем мне знать?
Гистасп недоро прищурился: про какую такую постель речь? Пока охраны двух танов спорили, альбинос поманил Хабура пошептаться наедине.
— Что это вы задумали? — недобро осведомился генерал.
— А, это…
Хабур коротко поведал об их задумке. Они неспешно вышли во внутренний двор дворца. Прибывшие на праздник таны и придворные мало-помалу заполняли сад.
— Так что речь не совсем про постель, но мы надеялись как-то их сблизить за дни празднования. Прилюдность их симпатии обязала бы их со временем вступить в брак.
Гистасп в невольном изумлении сверкнул глазами.
— Ладно охрана — мальцы азартные, но ты-то как оказался в числе авантюристов?
Хабур, размышляя, погладил лицо от скул к подбородку широкой загорелой ладонью.
— Я нахожу это верным, — отозвался он коротко. — Мы все замечали, как трепетно тан относится к твоей госпоже, но лишь я один видел, как он держался за сердце, проиграв в споре с Сабиром. Как рвал на себе волосы от известия, что она родила сына. С каким безумством светились его глаза, когда Нер подох, и когда тан собирался в Пурпурный танаар на сороковины Свирепого. Я знаю, что за последний год он ни разу не взял женщину лицом к себе, — добавил Хабур почти шепотом. Увидев оглушенное лицо Гистаспа, добавил:
— Около года назад Сагромах доверил мне подбирать ему шлюх, и я же забираю их из его спальни спустя совсем короткое время. Одна как-то спросила, почему он делает так и осталась без зубов. Семья без устали подбирает невест, таны присылают письма с предложениями для своих дочерей и племянниц, Сагромах отвергает всех. Родня считает, что тан попросту выпендривается, надеясь вместо какой-то танин заграбастать Мать лагерей с ее ордой. Кто-то его одобряет, мол, верно, к чему размениваться на мелочи, надо попытаться. Другие говорят, что она не дура и выберет Дайхатта.
— А как считаешь ты? — не удержался Гистасп.
Хабур пожал плечами:
— Этот союз был бы поистине небывалым. У него было бы немало сложностей, но в конечном счете, он бы перевернул все основы ясовского сословного уклада, не нарушая ни одной традиции и закона.
— Но тебя это, кажется, не трогает? — уточнил Гистасп, правильно оценивая тон собеседника.
— А с чего бы меня трогали танские союзы? Меня беспокоит только счастье Сагромаха. За тридцать с лишним прожитых зим я ни разу не видел, чтобы он любил так глубоко. Если уж по-честному, не сказать, что я сразу воспринял его чувства всерьез или с восторгом. Что в ней такого? Она же совсем ребенок еще, — Хабур усмехнулся. — Помню, много ему наговорил.
Видя смурную физиономию Гистаспа, Хабур положил ему на плечо руку.
— К моему счастью, тан полюбил Бану Яввуз, женщину более, чем достойную.
Гистасп похолодел и сбросил руку Хабура:
— Не много на себя берешь?
Хабур не стушевался:
— Будь я простым подданным, рта бы не раскрыл, Гистасп. Но я его молочный брат, я хочу, чтобы жена Сагромаха видела в нем не только тана, но и человека, который, между нами, весьма неплох.
— Тогда поговори с ним, — тут же сориентировался Гистасп, рассудительно кивнув. — Я уже поговорил, попытался подтолкнуть, но мое мнение для Маатхаса невелико. Ты убедил бы лучше. А я, как только тану вернется, поговорю еще с ней.
Теперь, наконец, изумился Хабур:
— Я слышал, твоя танша не терпит вмешательств в личную жизнь. Да и плаха в Пурпурном чертоге все время грязная. Думаешь, влезешь — и тебе сойдет с рук?
— Не узнаю, если не влезу, — не растерялся Гистасп.
Хабур хмурился.
ГЛАВА 9
К задуманному мероприятию Гор подготовился со всем рдением: потряс шпионов, кто чего знал, где был, что видел; всколыхнул волны давно забытого имени — Тиглат Тяжелый Меч, чтобы заручиться свободным проходом по землям; разобрался с провиантом и транспортом. И двинулся в путь, чтобы сделать следующий шаг и посмотреть, в первую очередь, так ли прав был Рамир, помогавший Змею шпионажем в Адани, когда сказал, что Таммуз, сын Стального царя, заслуживает внимания.
В любом из двух вариантов — заслуживает или нет — а результат будет один, прикидывал Гор. Для дальнейших успехов настал срок отвлечь внимание аданийцев какой-нибудь угрозой, и путь, который избрал для этого Гор, идеален. Остается только увидеть, достаточно ли Таммуз проворен, чтобы воспользоваться шансом, который Тиглат создаст.
В течение первого месяца Змею удалось собрать вокруг себя чуть больше сотни сторонников. Немного, но уже что-то — в его деле главное начать. А дальше как с золотом или временем в умелых руках: чем больше находишь, тем больше набегает поверх само по себе.
Собирая свой первый партизанский отряд, Змей вернулся к одному из прежних имен и стал зваться Хртахом. Будучи правой рукой Алая, он давно расставил, как многоопытный рыбак, развернутую сеть шпионов, и теперь оставалось только потянуть за нужные нити. Сотни более чем хватало, чтобы удерживать маленькую точку на карте на рубеже Адани и Ласбарна, регулярно совершая крохотные набеги на деревни — с одной стороны, и настойчиво сообщаться со шпионами — с другой. Гор совсем не зверствовал, и скоро отпущенные на волю пленные принялись упоенно рассказывать по всему аданийскому царству о приграничной напасти.
Самое главное, внушал Гор сподвижникам, получить доступ к ресурсам Адани. Сколько они вывезли золота из Орса в дни победы, сколько в погожий год было собрано еды во всех провинциях. А Сарват, молодой царь, тратит богатства страны куда попало. Правда в том, убеждал Гор, Змей, Хртах или как бы еще он ни назывался, что Далхоров надо сокрушать сейчас. Уже — поздно, лучше всего было сразу после поражения этих горных варваров, пока те вовсе не успели восстановиться. Но Тидан, особо миролюбивый от старости, упустил отличный шанс, а теперь и Сарват не торопится. Не видит очевидного: если не прижечь орсовцев сейчас, как взрезанный и опустошенный гнойник, он вскоре нарвет снова — и снова обрушится всей своей державной мощью сначала на Ласбарн, а потом — на Адани.