Госпожа ворон
Шрифт:
— И это тоже правильно. Именно здесь мы слышим чужие мысли, не зная этого. — Здесь пространство не создано, Шиада, — размеренно шел друид, ни на секунду не выпуская женской руки. — Здесь его можно творить. Я — глава храма Матери Сумерек, мой удел — перемены. Моя чаща — смешанная, но там много сосен и елей. Мне спокойно среди них, и они — здесь.
Шиада кивнула.
Они вышли совсем скоро, и перед ними раскинулся знакомый Шиаде до комка в горле зал.
— Помнишь это? — спросил Артмаэль.
Как же ей забыть? — с горечью подумала Шиада. Если бы
Артмаэль с силой дернул за руку
— Не смей думать так. Ты прошлая всегда чувствуешь себя будущую. Это и есть таинство интуиции. И сейчас твоя интуиция не должна подсказать тебе передумывать.
— Прости, — только и нашлась жрица.
Перед ней раскинулась столовая родового замка Лигар, где во главе длинного стола сидел Ганселер, а она, в образе бесплотного призрака, висела над столом и предупреждала об опасности на всех дорогах Иландара, захваченных дикими племенами.
— Ты тогда передала им кольцо Берада. Как ты это сделала?
— Перенесла за Завесой мира, — тут же отозвалась Шиада.
— Правильно. Так что мешало тебе воспользоваться тем, что ты уже умела, чтобы найти Пурпурную таншу в обличии призрака?
Вопрос застал Шиаду врасплох. Она нахмурилась, уставившись на Артмаэля, будто впервые видела.
— У меня нет ответа.
— Ты его найдешь, — пообещал жрец. — Пойдем дальше.
Шиада собранно кивнула, спросив:
— Могу на этот раз я попробовать создать Тропы такими, какими их вижу.
— Не в этот раз.
— Почему?
— Сейчас они просто нам не нужны, — мягко отозвался друид и повел в воздухе рукой.
Краски смешались, закружившись вокруг пары неразберимым вихрем пестроцветья. Шиада на миг задохнулась — она никогда не привыкнет, — и вдруг равновесие вокруг снова восстановилось, а Шиада и Артмаэль опять очутились посреди чащи при храме Матери Воздаяния в день их первой прогулки.
— Зачем мы здесь? — Шиада огляделась.
— За правдой.
Артмаэль больше ничего не сказал и последовал по тропе сквозь чащу вслед за их прошлым. Шиада из настоящего поглядела на проводника с интересом: казалось, будто Артмаэль намерено перенес их сюда, чтобы подольше погреться в лучах зародившейся меж ними в тот день приязни. Сейчас жрица была уверена, что спутник слышал ее домыслы, но намеренно молчал.
Они следили за действиями жрица и друида в собственном прошлом, будто проживая заново ту осеннюю встречу. До тех самых пор, пока жрецы не уединились в ремесленной. Артмаэль-из-прошлого наблюдал за работой Шиады-из-прошлого, а его будущее обращалось к спутнице:
— Ты спросила меня в тот день, что я делал на той же дороге, что и ты. Я сказал, что пришел проверить, все ли в порядке и можно ли начинать готовить состязания для юношей. Я не соврал тогда, Шиада. Но и не сказал всей правды. Я искал тебя тогда намерено. Вряд ли был на Ангорате друид, который, наблюдая, как ты расцветаешь, не тосковал о тебе. Я ничем не отличался от других…
— Артма…
— Дослушай, — он твердо дернул за руку, и Шиада притихла. — Ты вошла в храм Шиады служительницей в четырнадцать лет. Невиданно ранний срок, и о том, чтобы просить твоего участия в священной свадьбе Нэлейма я не мог и помыслить. Слишком юный и слишком ранимый возраст. Сколь бы талантливой жрицей ты ни была, ты все равно оставалась девушкой, и все твои знания не могли помочь тебе повзрослеть быстрее, чем требует время.
— Но ведь Нэлейм принимает дев и более раннего возраста.
— Конечно, — согласился Артмаэль-из-настоящего. — Но я ведь был главой храма Шиады уже тогда, и знал, какая радикальная перемена тебя ждет. Мог ли я позволить себе стать причиной этой перемены в создании, к которому питал слабость? Я долго говорил, что время все изменит, и все забудется, ведь тебе всегда будет назначен тот, кого выберет Нелла. И мне нет места рядом, это не согласно воли Праматери. Но время проходило, и ничего не менялось. Когда ты отправилась в Этан на свадьбу кузена, я решил, что в день твоего возвращения я поговорю с Неллой о праве на тебя.
— Что? — удивилась Шиада, отвлекшись от картины перед собой и уставившись на друида.
— Впрочем, — хохотнул Артмаэль, — Нелла опередила меня. Она сама сказала, что предпочла бы видеть твоим первым мужчиной Агравейна Архонского — молодого короля. Но увы, Удгару уготована долгая жизнь, а Агравейн рожден в ночь Ангела Удачи и вершит сам свой путь, так что ему не отпущено предначертания, и прочесть его судьбу невозможно. А раз нет никаких гарантий и шансов, я был бы идеальным вариантом. Таланар приходился мне двоюродным братом по линии Тайи через мать, а Агравейн — троюродным по линии Тандарионов через отца. Я был достоин тебя в любом случае, насколько можно быть достойным любой из дочерей династии Сирин, будь это даже храмовницы.
Артмаэль закинул голову назад, прикрыв глаза и поджав губы.
— В тот день я был счастлив. И даже когда ты вернулась Второй среди жриц, я был спокоен на свой счет. Я все еще был достойным тебя мужчиной. Нелла сказала, что отныне ты не принадлежишь храму Воздаяния и сначала должна преобразиться, как положено Второй из жриц. Ибо отдать щит первой крови можно лишь единожды, и он должен быть отдан сообразно ритуалу, означенному для наследницы Сирин. Я не противился ничему: ты по-прежнему приходила в храм, и я мог наблюдать за тобой, иногда помогая и подшучивая.
— Мне нравилось это время, — не смогла скрыть Шиада.
— Я знаю, — отозвался Артмаэль. — Я чувствовал, и это придавало мне решимости. В день этой встречи, — друид снова подбородком указал на картину, в которой они находились, — я говорил с Неллой. В любой из Нэлеймов или даже вне его, сказала мне храмовница, но только на прибывающую луну. Я был окрылен. Видишь?
Артмаэль-из-прошлого, наконец, поднялся со скамьи и приблизился к жрице. Их разговор тогда был коротким. Друид поцеловал символ змей на лбу Шиады, а потом и наклонился к губам — и замер.