Госпожа
Шрифт:
«Смотри, но не трогай», - напомнила она себе.
– Во имя «Матрицы»...
– он начал и накрыл ее руки своими.
– Которую я еще не смотрела.
– Я даю тебе выбор. Ты поймешь после того, как посмотришь фильм.
– Выбор чего?
– Ты можешь получить подарки в коробках или... все, что пожелаешь. Можешь получить вещи на столе или то, что таится в кроличьей норе.
Нора изогнула бровь.
– Все, что пожелаю?
– Все, - ответил он.
– Но только если ты решишь прыгнуть в кроличью нору.
– Например замок или путешествие на Ямайку, или кольцо с изумрудом в десять карат?
– Все. Что. Пожелаешь. Назови. Что угодно.
– Уес, дорогой, ты очарователен. Но ты первокурсник.
Уес поднял руку и прикоснулся пальцем к ее губам.
– Если я скажу, что могу дать тебе все, что ты пожелаешь, ты мне поверишь?
Нора смотрела в его глаза и не видела ничего кроме правды. Эта правда была прекрасна, и она хотела быть частью ее. Все, что она пожелает... от своего Уесли... и она знала, каков будет ответ. Она хотела затащить его в постель и заняться с ним любовью. Хотела научить всему, что знала о сексе, как он хорош, и как правильно соединить свое тело с кем-то и позволить всему миру отойти на второй план, пока не останется ничего кроме тебя, его и нового существа, созданного вместе. Она хотела его девственность в подарок на день рождения, его сердце и тело каждый последующий день. И хотела это потому, что любила его, дорожила им, и не хотела, чтобы кто-то причинял ему боль, поскольку он не хотел этого для нее, хотя она и любила подобное, но он никогда не поймет этого. Ее не волновало то, что он не понимал. Ее заботила его любовь. О да, Нора определенно знала, чего хотела от Уесли на свой день рождения. Она хотела смотреть в эти глаза, когда он войдет в нее первый раз, хотела слышать, как меняется его дыхание с первым толчком, хотела обнимать его до, во время и после, и позволить ему рассказать все, что он чувствовал, и все, что он хотел.
Но она не могла просить об этом, или могла? Уесли для первого раза заслужил нечто большее, чем женщину, которая все еще была влажной от последнего парня, которого трахала час назад. Она все еще ощущала теплую кожу Гриффина под своими грудями, все еще помнила, каким он был внутри нее. С его стороны было мило предложить подобное, но она знала, что Уес не мог купить ей изумруды и замки. Может, он хотел проверить, поверит ли она ему. Может, он хотел знать, что она пожелает, если сможет заполучить все, что угодно на земле.
– Все, Нора, - прошептал Уесли и взял ее руки в свои. Нора улыбнулась.
– Я выбираю подарки на столе, ужин с тобой и фильм. Это все, что я хочу, - ответила она, прикасаясь к его щеке. Она поцеловала его в щеку, и он улыбнулся ей. В его глазах она заметила быстро исчезнувшую искру разочарования.
– Хорошо, но сначала ужин.
– Индийская кухня, верно?
– спросила она.
– И правильный ответ - да.
– Да.
– Да ты читаешь мои мысли. Пойду сначала сниму прикид фетишиста.
– Спасибо. Я тоже переоденусь.
– Кожаные ковбойские штаны без задницы, пожалуйста. Все-таки это мой день рождения.
– Для тебя - все, что угодно.
У нижней ступеньки Нора развернулась и увидела, что Уесли все еще смотрит на нее и на его лице не было ни намека на увертку, ложь, шутку, или подвох. Когда он сказал: «Для тебя - все, что угодно», он говорил всерьез.
– Не жалеешь о том, что выбрала подарки на столе?
– спросила Мари-Лаура, снова вытягивая Нору из прошлого. Больно было покидать это воспоминание о Уесе, особенно учитывая, что возвращение к настоящему означало, что придется вспомнить, что она прикована к кровати психопатки. Пока она погружалась в прошлое, Мари-Лаура сидела на постели в четырех футах от нее и взбивала свои чертовы подушки.
– Нет. Да. Может быть.
– Тяжело вздохнула Нора. – Все, что я тогда хотела, это был он. И я не имела права об этом просить. Замки слишком дорого содержать. Изумруды я и сама могу купить.
Нора вспомнила умиротворенность, которую ощутила в ту ночь, валяясь с Уесли, поедая торт, разговаривая, чувствуя себя ванильной и скучной, и счастливой. Она забыла все о сексе с Гриффином, о Гансвурте, даже забыла о своем дне рождения. Она даже не вспомнила о нем, пока не отправилась в постель и нашла коробку от Сорена на кровати. У Кингсли был ключ от ее дома. Должно быть, один из его подручных проскользнул в дом, пока их с Уесли не было. Ей понадобилась неделя, чтобы набраться смелости и открыть коробку, и неделя, чтобы оправиться от подарка - выдувной стеклянный благородный олень ручной работы, маленький и изысканный, его увенчанная рогами голова была гордо поднята. Когда ей было пятнадцать, она разбирала коробки со своими старыми игрушками, пока не нашла маленького пластикового оленя, который входил в набор игрушечных животных, что ей подарила бабушка. Она отдала его Сорену после полуночной мессы в канун Рождества. «Визуальный каламбур», - объяснила она. Мой благородный олень... мое сердце [7] . Она не хотела думать о том, что значил этот стеклянный олень. Сорен напоминал ей, что ее сердце до сих пор у него? Или признавался, что его собственное до сих пор у нее? Скорее всего, оба варианта, потому что она знала, что они оба верны.
7
прим.: с англ. «hart» (пер. олень) и «heart» (пер. сердце) созвучны
– Теперь ты знаешь правду об Уесли, его семье, его состоянии. Ты бы хотела выбрать кроличью нору?
Как бы Нора не хотела признавать это, но Мари-Лаура задала хороший вопрос.
– Однажды, Сорен предоставил мне такой же выбор, - ответила Нора, подавляя слезы.
– Я могла узнать правду о нем и навсегда измениться. Или уйти от него, от правды, и остаться в блаженном неведении.
– Ты сделала другой выбор с моим мужем.
– Да. Мне было семнадцать, и это произошло в этом доме. Его отец скончался, и Сорен ощутил себя в достаточной безопасности, чтобы рассказать, кем он был, кем мы могли стать. Он предупреждал, что после все изменится, и как только она узнает, то не сможет забыть об этом.
– И что ты ответила?
– Два слова: расскажи мне.
Расскажи мне.
И он рассказал. И рассказал правду о том, кем он был, кем была она, что они могли делать вместе, если она выберет, она чувствовала себя словно человек, утративший память и выбравшийся из тумана забвения и, наконец, обретший себя. Единственные секреты, которые он рассказал ей в ту ночь, были те, что она уже знала, но не подозревала о том, что знала их.
Если выберешь, Малышка... Я могу владеть тобой. Ты будешь моей собственностью, только моей.
И ее сердце ответило, прежде чем ее разум смог подобрать слова.
Конечно, ты владеешь мной. Всегда владел...
– Но твой Уесли, ты не хотела, чтобы он рассказал, что в кроличьей норе.
– Мари-Лаура наклонилась вперед и одарила ее мрачной довольной ухмылкой.
– Нет, не хотела. Думаю, инстинктивно я знала, что потеряюсь там. Я была права. Чистокровный наследник. Южный аристократизм. И боже, деньги повсюду. Старые деньги, новые деньги, деньги мафии. Я как проклятая работаю, чтобы избежать мафии. Я бы предпочла умереть не как мой отец.