Госпожа
Шрифт:
– У него есть враги. Он защищает ее, не показывая, насколько она важна для него.
– Я знаю, что у него есть враги, - с улыбкой сказала Мари-Лаура.
– Я одна из них. Я приготовила себя ко всему, что могла увидеть, наблюдая, как мой брат входит и выходит из своего особняка, в его ложе в опере, во время игры в футбол, прости, то есть соккер, на школьном стадионе.
Внутренности Норы сжались от слов Мари-Лауры. Кингсли только однажды играл в эти дни в футбол с...
– Ты видела с ним Сорена.
– Oui. Я видела его с моим мужем. Я узнала, что мой муж стал католическим священником, а мой
Руки Норы начали трястись, пока Мари-Лаура продолжала свою историю. Ей не нравилось, к чему все это шло.
– И все же...
– продолжила Мари-Лаура, - я не могла перестать смотреть на него. Мне пришлось успокаивать этот ужасный зуд. И я продолжила смотреть. Я наблюдала за его домом из небольшой, огораживающей его рощицы.
Дыхание Норы участилось.
– Милый маленький дом священника, такой тихий и одинокий. Он, мой муж, казался таким жалостливым со мной. Иеромонах, который оставил любовь, брак и детей, чтобы служить Богу, которому начхать, что делают маленькие муравьи под Его ногами. Мне нравится, что он стал священником. Мне стало спокойнее, зная, что он спит один в своей постели, и никто не прикасается к нему, не занимается с ним любовью. Я надеялась, что среди его одиноких ночей он думал обо мне, о нашем браке, и как я лежала возле него, желая прикосновений мужчины, который заботился о моей любви чуть больше, чем о нем заботился Господь. И тогда я увидела ее.
Нора продолжала молчать. Ей не нужно было спрашивать, кого увидела Мари-Лаура.
– Я увидела, как среди ночи к его дому подъехала женщина, она подошла к задней двери и вошла без стука, вошла, словно в свой собственный дом. Час спустя он и она вышли с покрывалами в руках, бутылкой вина, свечой и...
– Биноклем, - закончила Нора предложение Мари-Лауры.
– В ту ночь был метеоритный дождь. Мы хотели посмотреть на него.
– Я наблюдала, как вы смотрите. Я видела, как вы двое лежите на покрывалах и смотрите на рай сквозь прогалины в деревьях. Я видела, как твоя голова покоится на груди моего мужа. Я видела, как он пропускает сквозь пальцы твои волосы, пока вы целый час разговаривали и смеялись, а с неба падали звезды. Я видела тебя...
Нора закрыла глаза, и одна слезинка скатилась по ее щеке. Она вспомнила ту ночь прошлым летом. Лишь пару недель назад она вернулась к Сорену, и уже ощущала, будто никуда не уходила. Посмотреть на метеоритный дождь было его идеей. Один из его старых учителей в «Святом Игнатии» был астрономом и прививал мальчикам любовь к ночной науке. Поэтому они устроили полуночный пикник, вдвоем на заднем дворе Сорена, где их укрывали деревья. Появляться вместе на улице было опасно, но Сорен рискнул. После того, как упала последняя звезда, она перевернулась и долго и страстно целовала его, шепча в губы извинения, которые
– Прости, что ушла от тебя. Прости, что пришлось. Прости, что причинила тебе боль. Прости, что лгала о тебе. Прости, что пыталась ненавидеть тебя все это время и винила тебя во всем. Я делала это лишь потому, что мне было так проще без тебя...
Он простил ее поцелуем и словами:
– Я прощу тебя потому, что ты попросила об этом, а не потому что тебе нужно мое прощение. Ты сделала то, что должна была. Тебе пришлось уйти, чтобы стать тем, кем тебе суждено было стать. И все что сейчас важно - это то, что ты здесь, Малышка, - и затем он зажег свечу, задрал ее летящую летнюю юбку до талии. Он капал обжигающим воском на ее бедра и ноги, и она подчинилась боли с умиротворением и удовольствием. Как прекрасно было снова отдать всю себя ему, как безопасно, как правильно... и после, где лишь звезды были свидетелями, он занимался с ней любовью до самого рассвета.
Но звезды были не единственными свидетелями.
Мари-Лаура тяжело вздохнула, со злостью.
– И тогда я поняла, что солгала, если бы сказала, что меня предали еще больше, чем я думала. В ту ночь я должна была быть под ним, а не ты. Я его жена, не ты.
– Он думал, что ты мертва. Ты не можешь его обвинять.
– Он убил меня, - сказала Мари-Лаура, ее голос был жестким от горечи, Нора могла поклясться, что видела искры от ее слов.
– Ты убила себя. Ты убежала.
– У меня не было выбора. Я любила своего брата. Я хотела, чтобы он был счастлив. Я была на полпути к этому счастью.
– Ты не хотела, чтобы он был счастлив. Если бы хотела, ты бы аннулировала брак или развелась, или вернулась во Францию, или даже осталась замужем, взяла деньги и убежала. У тебя была тысяча вариантов, которые позволяли быть Сорену и Кингсли вместе, быть счастливыми. Ты выбрала тот, который гарантировал их расставание. Ты хотела наказать Кингсли, потому что он совершил ошибку, потому что Сорен влюбился в него, а не в тебя. Не притворяйся, будто ты инсценировала смерть ради благородной цели. Ты хотела уничтожить их отношения, заставив их думать, что они убили тебя.
– Я уничтожила их отношения, - с гордостью ответила Мари-Лаура. Вот оно. Нора увидела это. Появился настоящий мотив. Она была права, и Мари-Лаура не собиралась отрицать это. Она симулировала свою смерть, чтобы наказать Кингсли и Сорена за то, что те посмели любить друг друга.
– Я знаю, что произошло. Сразу после моей смерти Кингсли бросил школу и вступил во Французский иностранный легион. Мой муж поехал в Рим и начал подготовку к священнослужительству. Их поцелуй, свидетелем которого я стала, был их последним поцелуем.
И Мари-Лаура так ярко улыбнулась, что Норе захотелось разодрать ее лицо ногтями. И она это сделает, но не руками - в ее распоряжении есть оружие намного лучше.
– Несмотря на все усилия с твоей стороны, ты не уничтожила их отношения.
– Не лги мне. Я знаю своего мужа. Я читала твое досье. Ты единственный человек, с кем он был с тех пор, как стал священником.
– Кингсли ведет файлы, и он очень ненадежный рассказчик. Он решает, что будет записано в досье, а что нет.
Мари-Лаура сузила глаза, и, несмотря на страх в сердце, Нора отказывалась отводить взгляд.