Гость волшебного мира. Книга первая. Незнакомец
Шрифт:
Пальцы в чёрной перчатке стремительно скользнули дальше по шевелюре.
«Лобная доля – быстро регистрировал в уме Фарбаутр. –Движение, речь, способность рассуждать!»
Рисунок мозга здесь тоже бурлил от кипящих процессов.
Итогом которых, похоже, была заторможенность чеха, и полная его безучастность ко всему, происходящему вокруг.
«Височная доля – соображал Фарбаутр дальше. – Слух, восприятие… Чёрт! Память!!!»
Он резко нагнул голову чеха вбок, чуть не сломав ему шею, и задрал волосы на виске.
– Что… Что? – бестолково спрашивал фон Зефельд где-то вне поля зрения.
Клубок мозгов в височной доле, буквально, пузырился. Извилины спрямлялись в гладкие трубки.
Фарбаутр стремительно отщёлкнул чёрный жезл от кобуры и рывком обогнув чеха, встал напротив. Острым концом палки он поддел подбородок Горака и запрокинул его голову вверх.
Выражение глаз у чеха было абсолютно пустым, как у замороженной рыбы.
– Кто ты? Помнишь? – резко выпалил Фарбаутр на чистом чешском языке.
– Бесполезно – прокомментировал фон Зефельд сзади.
И вслед за тем, сам же изумлённо поперхнулся. Ибо, Горак – пускай коряво и неуклюже – но, приподнял свои руки с колен. Он неловко расправил скрюченные пальцы, и медленно повертел ладонями, глядя на них так, словно видел впервые.
– Человек… – глухо ответил чех на вопрос.
Фон Зефельд – в радостном возбуждении – посмотрел на брата, ожидая перевода. Фарбаутр же раздражённо выдохнул, скрипнув зубами.
– Имя! – приказал он по-чешски.
Горак замер, не опуская рук. Фарбаутр впился в его лицо цепким взглядом: на лбу там не прорезалось ни единой морщины.
– Какое дадите – механически сказал чех.
Фон Зефельд перескакивал взглядом с Фарбаутра на чеха и обратно.
– Откуда ты? Профессия? – гвоздил Фарбаутр дальше.
Чех вновь застыл, словно оледеневший. Его взгляд хоть и стал чуть осмысленнее, но – видел он явно нечто своё, вне этого мира.
– Я ещё не родился – произнёс Томаш Горак.
Фарбаутр, изменившись в лице, опустил жезл.
Фон Зефельд похолодел, впервые видя такую реакцию брата.
– Да что он говорит-то?! – воскликнул лейтенант.
Фарбаутр ринулся вперёд, подойдя к чеху вплотную. И направил линзу на его грудь – на рисунок внутренних органов, суставов, и венозных жил. Здесь так же бурлили реакции соединения, деления, и замещения.
Сердце, почки, рёбра; тугие, многослойные канаты мышц – всё состояло из скопления сотен чёрных точек. Они копошились, подобно микробам, сливаясь и рассыпаясь в пыль.
Неподвижным был лишь состав костей – прямые, чёткие линии даже под лупой.
Мышцы же и сухожилия, вследствие распада микрочастиц, сдувались, теряя упругость. Они дрябли и провисали, их покидала накопленная сила и мощь.
Фарбаутр глянул на руки чеха – натруженные, привыкшие к ломовой работе. Ладони – прямо на глазах – утрачивали цепкость, словно превращаясь в вату. Обмякшие и рыхлые, они теперь, казалось, принадлежат изнеженному белоручке, а не суровому мужику.
«Мышечная память – осознал Фарбаутр. – Забудет всё, что умел! Лепить, мастерить, драться – всё!»
Он распрямился, невидяще глядя на рисунок внутренних органов. В голове звенел каскад вопросов: как можно такого добиться? Что сделали с этим чехом? И самое главное – кто?!
Фарбаутр вогнал линзу обратно в нагрудный карман. Был лишь один способ узнать все ответы. Не обращая внимания на брата, он подхватил с лежанки досье Горака.
И стремительно кинулся к двери, распахнув её, будто сшиб ураганом. Охранник в коридоре вскочил со стула.
– Поднять в мой кабинет! Сейчас же! – отчеканил ему Фарбаутр, и порывистым шагом рванул вдоль камер, прочь из подвала.
Не видя ничего вокруг, он пролетел по коридору до решётки – часовые поспешно её распахнули. Весь пребывая в своих мыслях, взмыл по лестнице наверх. Его всецело занимало, поглощало только то, что предстояло сейчас сделать – совокупность ряда сложных задач, с не очень ясным результатом.
Конец ознакомительного фрагмента.