Гость волшебного мира. Книга первая. Незнакомец
Шрифт:
Было уже совсем темно, когда во двор избы Трофима проник чёрный, приземистый силуэт с посохом. В дальнем углу заскулила собака и гремя цепью, нырнула в будку.
Плотная низкая фигура поднялась на крыльцо и уверенно постучала в дверь. С минуту было тихо. Потом скрипнули петли, во тьме дверной щели возникло лицо встревоженного Трофима. Выпучив глаза, он уставился на бабу Сейду.
Ведьма молча стояла и глядела исподлобья. Зрачки её блеснули, окинув Трофима взором с головы до ног.
– Сделал, что велела? – вязким голосом спросила она. – Впусти.
Трофим прерывисто вздохнул и отступил в сторону, освободив проход в избу…
Окончательно Витя пришёл в себя через сутки. Открыв глаза, он не почувствовал ни жара, ни озноба. Зато, зверски хотелось есть. Легко откинув одеяло, Витя пушинкой спрыгнул с кровати, сгрёб со стула рядом брюки и рубашку.
Снаружи сияло солнечное утро. Комната искрилась в золотистом свете.
На столе одиноко жались друг к другу кружка молока и кусок ржаного хлеба. Отдельной парой лежали фотография отца и деревянная палочка с обрывком тёмной нити на рукоятке.
Витя жадно перескочил взглядом с еды на предметы, не зная, с чего начать. Но, недовольно заурчал желудок, и Витя цапнул хлеб. И уж теперь, жуя, как молотилка, разгладил пальцами фото. Оно, конечно, местами отсырело, однако, не потеряло вид.
Витя откусил ещё кусок, хлебнул молока, и едва только протянул руку к палочке – увидел в окне Трофима. Он шёл вдоль забора. Витя стремглав метнулся к двери, и сунул ноги в ботинки, спешно перебирая в уме слова, как благодарить за спасение.
Он выскочил на порог, готовясь бежать и догонять, но Трофим и сам открывал их калитку.
– Дядь Трофим! – воскликнул Витя.
– Ааа… – заулыбался брат старосты. – Поправился? Ну, значить, отдам прямо в руки.
И поворотившись, втащил за собой – у Вити сердце чуть не задохнулось – шкуру чёрного волка на деревянном кресте.
– Победителю его добычу! – с благоговейным уважением произнёс Трофим. – Я и не видал таких раньше…
Витя завороженно сошёл с крыльца, приблизившись к трофею. Казалось, волк живой – хвост, лапы, голова, всё на месте. От шеи по спине тянулась полоса густой гривы. Морда скалилась точёными клыками. И горели жёлтыми огнями глаза.
Витя медленно протянул палец, коснувшись стеклянного открытого ока. И вздрогнул – позади отворилась дверь. На крыльцо вышла мама.
Трофим замер, потом попятился, а Витя восторженно ей закричал:
– Мам, смотри! – и подняв растяжку, показал чёрного волка во всей его страшной красе.
Мама потемнела лицом, в упор глядя на Трофима.
– Вот… И взрослым стал… Сынок-то… – подобострастно и жалко пролепетал он.
– Уйдите! – негромко, с ожесточением выпалила мама.
Витя остолбенел. Он ожидал от мамы охов и забавных возмущений. Но, она источала какую-то непонятную, холодную ярость. Трофим мелко-мелко закивал, засуетился.
– Пойду… пойду, пожалуй. Шкурка пусть ещё посохнет. Покажу, как выделывать потом, дубить…
– Вон! – повысив голос, перебила мама.
Трофим, буквально, вылетел за калитку.
– Мама! Зачем ты?! – возмущённо крикнул Витя, чувствуя, как рдеют щёки.
– «Зачем»?! – повторила она звеняще. – Затем, что все они, вся деревня слышала стрельбу в лесу, и взрывы! И ни один…! Ни один…!
Задохнувшись гневом, мама сбилась, но продолжила на ещё более высокой ноте:
– А когда сама хотела бежать к тебе, меня закрыли! В сарае! Как собаку! Вот, «зачем»! – и метнула взгляд по сторонам, по избам и окнам всех односельчан.
Витя опустил голову, глядя под ноги.
– Тебя бы убили – тихо сказал он.
– То есть правильно, что не пустили?! – мама закипала в бешенстве.
– Да – твёрдо ответил Витя, не поднимая глаз. – Иначе, я сегодня был бы сиротой. Или оба бы погибли.
– А если со мной такое случится? – заводилась мама сильнее. – Если я уйду и пропаду, что будешь делать?!
– Я, другое дело. Я пойду, потому что мужчина – голос Вити звучал глухо, но упрямо.
– Ты ребёнок! – пригвоздила его мама.
Витя вскинул голову, и сверкнул глазами.
– Я мужчина! – как гром, ударил он.
– Тебе двенадцать лет! – мама тоже сорвалась в крик.
– Я! Мужчина! – взорвался Витя.
Порывисто схватив волчью шкуру, он коршуном взлетел на порог. Мама отшатнулась. А Витя, распахнув дверь, ворвался в дом.
Его трясло и колотило. Душила обида от того, что столько пережил за прошедшее время, а для мамы это всё пустяк, игрушки.
Витя раздражённо впечатал в угол крестовину со шкурой и сорвал с вешалки подсохшее полупальто и шапку.
Затем, кинулся к столу, сгрёб фотографию отца, сунул за пазуху. А следом подхватил и палочку. Детская злость искала выход.
Чтоб не встречаться с мамой, Витя выскочил из дому через примыкавший к избе сарай. И побежал в лес.
Кругом опять замельтешили кусты, деревья, листья. Умом он понимал – забраться нужно в самую чащу, подальше, чтоб не пугать селян близкими взрывами.
«Впрочем – возразил сам себе Витя – они и так перепугаются».
А истинная причина заключалась в том, что бить и крушить хотелось сейчас же!
Остановившись, он посмотрел назад – деревня скрылась за многослойными шеренгами берёз, осин и елей.
Из груди рвалось тяжёлое дыхание, казалось, распирая саму душу.
Сжав зубы, Витя посмотрел на палочку в руке. Не так он представлял себе знакомство с ней и изучение. И это тоже прибавляло злости.
Яростно исказившись, Витя махнул ею, что есть сил, до боли в локте. И испугался: ведь сейчас же грохнет!
Рассёкся с шипением воздух, ветерок обдал лицо и… больше ничего. Ни грохота, ни треска деревьев.