Гостеприимный край кошмаров
Шрифт:
Так что никаких стриженых девчонок он знать не знает. Пусть себе живет, не хватало ей попасть в беду из-за Стаховых проблем.
После феерии гости вновь разбрелись по залам, обмениваясь впечатлениями и подъедая остатки угощения. Эгле прибилась к кучке Высших из своей ассоциации, а Стах вышел наружу покурить.
Над парком переплетались меж деревьев усеянные разноцветными фонариками провода, не позволяя медузникам маневрировать при спуске. Вероятность, что кровосос тебя не достанет, – процентов девяносто пять, но лучше все же встать под деревом. Ради остальных пяти процентов.
В ароматной темноте мерцали мраморные скамейки и
Наверное, стало плохо кому-то из инвалидов, приглашенных на праздник за воинские заслуги, как приглашали в прошлом году Стахея Крагина – тогда еще не любовника Высшей, а ходячую развалину, преодолевающую каждый день своей сломавшейся жизни, словно очередной отрезок полосы препятствий. Как бы там ни было, Эгле он по гроб обязан, и сначала надо выполнить ее поручение, даже если она над ним потешается, а потом уже думать о разрыве.
– Привет, леспех!
– Привет, – отозвался он равнодушно.
– Эгле куда-то запропастилась вместе с Альфредом и Ромулом. Не подскажешь, где искать это талантливое трио?
Глаза Инги злорадно блестели. Ради приема у Летней госпожи она, против обыкновения, облачилась в длинное черное платье, спереди почти закрытое, зато оголяющее спину, надела рубиновое колье и в таком виде стала похожа на обыкновенную великосветскую язву.
– Не в курсе. Зачем искать, если сами придут?
– У тебя завидная выдержка, леспех, – заметила она уважительно. – А ты знаешь о том, что твоя Эгле в былые времена напропалую вешалась на Мерсмона? Бегала за ним, как собачонка, и готова была в самом неподходящем месте встать на четвереньки, лишь бы Валеас ее взял. Будущий Темный Властитель однажды выпрыгнул из окна со второго этажа, только бы с ней лишний раз не встречаться, так она его достала.
Стах невольно ухмыльнулся. Эгле рассказывала про Ингу примерно то же самое.
– Чистая правда, – с торжеством усмехнулась Высшая. – Можешь сам у нее спросить.
– И тогда уже мне придется прыгать в окно?
– Инга! – позвали из электрического сияния, окутывающего слепленные из сплошных арок Эоловы Чертоги. – Иди сюда! Тут такие хреновы дела…
Она исчезла, сверкнув на прощание обнаженной спиной.
Поблизости остановилась компания иноземных туристов, они оживленно переговаривались, запрокидывали головы и показывали друг другу на медузников, которые плавали, шевеля мохнатыми черно-белыми щупальцами, над верхушками деревьев и путаницей гирлянд, держась на дистанции от шумного фонтана. Шляпки летучих гадов тускло белели в лунном свете, словно состряпанные из тумана. Кто-то из туристов швырнул в них подобранным с земли палым яблоком, но не добросил.
Потом начали обсуждать «Колдовскую феерию»: средненько, ничего выдающегося, то же самое можно смоделировать на компьютере без участия человека, достаточно запустить программу и задать параметры. Говорили по-долгиански, хотя и с акцентом: перед тем как отправиться в иное измерение, все они проходят под гипнозом специальные языковые курсы.
«А ты попробуй смоделировать то же самое без компьютера», – подумал Стах, обидевшись за родных магов, но в полемику не полез. Туриста все равно не переспоришь.
На дорожке показались санитары с носилками –
– Что случилось-то? – всполошился кто-то из туристов. – ЧП какое-то? Не теми ли самыми маринованными грибочками в крапинку люди траванулись?
– Да нет, говорят, просто плохо стало. Не пищевое. В неврологию повезут.
Из жасминового облака вынырнула Эгле.
– Стах, вот ты где! Пошли, сейчас Летняя госпожа откроет бал. Танцевать умеешь?
– Как медверах в цирковом балагане. Люди засмеют.
Около входа стояла группка юных менеджеров. Стах позволил себе всего один рассеянный взгляд. Лерки среди них не было.
– Плевать, мой дорогой, все равно мы с тобой станцуем, и пусть себе смеются.
Ночь была как серебряный кофейник. Сияли заключенные в молочное стекло фонари и всплывшая выше крыш луна, сверкали сугробы, зеркала в витринах, гирлянды сосулек на карнизах, а деревья и дома напоминали темные пятна, въевшиеся в старое серебро. Всю эту прелесть оттенял непроглядный иссиня-черный бархат.
Время от времени Эстелла останавливалась и начинала аплодировать, чтобы авторы иллюзии знали: ей понравилось.
Она уже долго блуждала по чудесному городу. Наверное, несколько часов. Внутреннее время человека может течь быстрее или медленнее, чем на самом деле, и в Эоловых Чертогах прошло всего-то минут десять… Эти соображения успокаивали, а то все же было страшновато.
Сладкоголосые демоницы, утащившие Нутвера. Немногочисленные прохожие, похожие то ли на голограммы, то ли на чьи-то воспоминания о прохожих, гулявших когда-то по этим улицам, – никак не живые люди, ни в каком смысле не живые, подобия телесных оболочек, а внутри ничего нет. Издалека по-прежнему доносится странное ликующее пение. Горгульи с белыми от инея глазами, не то чтобы совсем неподвижные – некоторые шевелятся, поворачивают головы, ухмыляются. И вдобавок ничего больше не происходит. Только слабенькое – спокойно, все под контролем, все понарошку! – ощущение жути спасает от скуки. Вампиры до сих пор не появились… Или смысл этой феерии в том, чтобы Эстелла сама их нашла?
Рассудив, что кровососущие аристократы должны собираться по ночам в местах злачных и гламурных, она попыталась сориентироваться, в какой стороне тут центр города. В Касиде и Птичьем Стане с этим запросто, а заснеженное наваждение, по которому ее отправили скитаться, не подчинялось нехитрой логике провинциального градостроительства. Планировкой оно скорее смахивало на старый разросшийся мегаполис на Земле – архитектуру не сравнить, но та же завлекательная и сбивающая с толку мешанина всего, чем богат большой город, разменявший не одну сотню лет.
Однажды показалось, что она видит Йонаса. За кирпичной оградой с зарешеченными арками не то сад, не то парк аттракционов: деревья увешаны рваными бумажными фонариками и похожими на блестящих мохнатых гусениц гирляндами из фольги, расписные павильоны, карусель с креслицами на цепях, высокая деревянная горка с далеко убегающей ледяной дорожкой, и около этого сооружения топчется Бескомпромиссный Эколог. Вид у него встрепанный, одуревший и вполне себе неформальный: вместо взятого напрокат костюма – широченные мешковатые джинсы, навыпуск футболка с цветущим деревцем и надписью: «Спасем природу, мать нашу!»