Гостеприимный край кошмаров
Шрифт:
Рыхлое, набухшее сыростью небо опустилось еще ниже, почти задевая крыши старых двухэтажных особняков.
– Лерка, осторожней, а то эта хмарь нам на головы свалится, – обеспокоенно произнес Проводник.
– Разве это от меня зависит? – спросила она испуганно.
– Похоже, да. В Отхори желания обладают громадной силой и напрямую влияют на окружающую обстановку. Лучше пошли скорее, в доме это будет нам нипочем.
Почти бегом добежали до ворот, разбрызгивая ледяную слякоть. К тому времени, как поднялись на крыльцо, облачная
– Сегодня никуда больше не пойдем, – Проводник с лязгом задвинул засов. – А завтра, если за это время не проснешься, попробуем отсюда выбраться. И не переживай из-за Эстеллы. Честное слово, я совсем не тот человек, который может кого-то судить за раздрай с мечтами и скрытыми импульсами. В смысле сам хорош. О противоположных желаниях я знаю достаточно много. Например, когда мозги хотят одного, а тело – совсем другого. Когда я оказался в такой ситуации, победили, к сожалению, не мозги. Твоя Эстелла была забавная, как персонаж детского мультфильма, и ничего плохого не натворила.
Он смотрел сочувственно и в то же время с оттенком напряжения: ради того чтобы уравнять позиции, выдал чуть-чуть правды о себе и теперь сомневается, стоило ли. Лерка благодарно кивнула. И с чего ей взбрело в голову, что Проводник похож на вампира? Внешность – да, их нередко такими изображают, но что касается взгляда, выражения лица, разговоров, поведения – ну, совершенно ничего общего с культовыми кровопийцами. Хотя один момент надо бы прояснить. Насчет нервных клеток. Кто его знает, чем он здесь питается и почему такой неуязвимый…
На кухне стояла на плите чугунная сковорода с котлетами, на столе – тускло блестящий кофейник, фарфоровая сахарница с полустершимся клевером, такой же сливочник и большой стеклянный кувшин с золотистым напитком.
– Сластишоновый компот, – определил Проводник. – Это наше, местное, сластишоны – весенние древесные грибы. Когда-нибудь пила?
– Нет.
– Тогда лучше наливай себе кофе. Если ни разу не пробовала, во сне настоящего вкуса не почувствуешь.
Лерка умяла несколько поджаристых котлет и выпила две чашки кофе со сливками. Это не утолило голода, но помогло худо-бедно вернуть душевное равновесие. И небо за окном вернулось на место: облачное светопреставление отменяется, уже хорошо.
– Вкусно. Кто все это готовит?
– Оно появляется само собой. Сон ведь. А наяву готовила Ева, мама Сандры.
– Они тут не ходят… Ну, как те прохожие на улицах?
– Нет. – Проводник энергично мотнул головой, словно протестуя против такой возможности. – Это было бы тяжело, они ведь уже умерли – и Ева, и Петр, ее муж. Кроме меня, по этому дому никто не ходит.
– А можно тебе один… ну, провокационный вопрос задать?
– Задавай, – он небрежно пожал плечами, хотя в зеленых глазах мелькнуло выражение, как у приговоренного к смерти.
– Извини… Насчет нервных клеток… Это правда
Неизвестно, какого провокационного вопроса он ожидал с таким несчастным видом, но точно не этого, потому что с облегчением усмехнулся:
– Нет. Это Властитель съязвил, хотя еще надвое, кто у кого больше съел нервных клеток. В чужой жизненной силе нуждаются те мертвецы, у которых нет теней, а я ведь на самом деле живой, мне энергетическая подпитка со стороны не нужна. Не думай, Лерка, пока я не родился заново, я был просто слабым эхом самого себя, ни у кого ничего не забирал и в Отхори не появлялся.
– А про ад и рай хоть что-нибудь сможешь рассказать?
– Ничего. Когда я умер, в ад меня не тащили, в рай не приглашали. Я был предоставлен самому себе. Наверное, правы те, кто утверждает, что посмертие у каждого свое. Уже после нового рождения я получил возможность становиться во сне собой прежним и общаться с другими людьми, которые тоже в это время спят. Если захочу, могу кому-нибудь присниться.
– У тебя власть над снами? – подумав, уточнила Лерка.
– Это не власть, а возможность. Дар Леса, как говорят в таких случаях кесу. Я здесь живу по ночам.
– В Стране Кошмаров? Разве тут хорошо?
– В Стране Снов и Кошмаров, – поправил Проводник. – У меня тут есть дом. Кроме того, Отхори для меня самое безопасное потустороннее место. Так сложилось, что в прошлой жизни я, не прикладывая специальных усилий, нажил серьезных врагов. До наргиянси Иссингри им как до луны, но если меня подловят на ничейной территории, перед пробуждением я заново переживаю свою смерть. А в Отхори им лучше не соваться, получат взбучку. При жизни у меня было маловато свободы, зато теперь жаловаться не на что.
Грустный тон Проводника наводил на размышления: вряд ли у него все так уж благополучно.
– Я никак не могу достучаться до своих друзей, – продолжил он, подтверждая Леркины догадки. – Залмана лишили памяти, он как будто погружен в бесконечную спячку. Во сне он время от времени становится прежним, и с ним можно поговорить, как раньше, но потом снова все забывает. Его память похожа на анфиладу комнат с запертыми дверьми. А к Сандре меня не пускают. Я пытался ей присниться, чтобы рассказать кое-что важное, но вокруг нее полно ловушек и отбрасывающих заклятий, не прорваться.
– Если ты скажешь, где ее найти и что передать, и если я не забуду об этом, когда проснусь…
– Не надо тебе ввязываться в наши дела. Запросто могут убить.
– Кто? Темный Властитель?
Проводник невесело усмехнулся.
– Лерка, Темный Властитель – зло, кто бы спорил, но почему ты думаешь, что он самое худшее здешнее зло?
– Его же называют всеобщим врагом…
– Мало ли, кого как называют.
– А еще кто есть?
– Ага, вот я тебе чего-нибудь не того наговорю, а ты потом это самое «не то» скажешь вслух наяву и угодишь в неприятности. Незачем.