Государево дело
Шрифт:
И снова стоны и скрипучее ложе… И миг сладострастья растянулся, казалось, на век…
– Что ты сказал? Карлофф? Какой еще Карлофф? Ах, Карлофф… Хенрик Карлофф. Этот сбежавший швед… Да, мой дражайший супруг чтото про него говорил. Сейчас припомню. А пока, налейка еще! Не бойся, не опьянею.
– Прошу, моя королева!
– Льстец! Итак, Карлофф…
Выпив, женщина смешно наморщила лоб. Ее распущенные золотистокаштановые локоны щекотали Бутурлину грудь. Хорошие волосы, крепкие, густые… На корабельный
– Ты, кстати, давно не делал мне комплиментов! – вдруг хмыкнув, обиженно промолвила маркиза. – Почти что и никогда… Не умеешь?
– Яа? – Никита дернулся, снова вспомнив про такелаж и вообще – про корабль… Корабль, черт возьми! Как же его загрузить незаметно? Чтобы… Чтоб все, как всегда! Как только что заявила маркиза… Все, как всегда…
– Ага! Задумался! Тото я и смотрю…
– Я не поэт и не художник, Рика… Скажу, как моряк!
– О! Это интересно!
– Твои глаза, как морские волны в бурю! Локоны – словно такелаж у хорошего доброго корабля… Ээ… такелаж это…
– Я знаю, что такое такелаж. И что такое рангоут!
– Рангоут – это твои перси, длани… ребрышки… Вон какие…
– Щекотно! Да прекрати ты щекотать… Надо же – ребра, как рангоут! Никто еще так мои ребра не хвалил… А нука, еще!
– Груди твои, как бушприт, копчик – архештевень, а все, что ниже – корма!
– Корма, говоришь…
– Ну, вспомнила про Карлоффа?
– Почти… Слушай! Насколько помню слова дражайшего своего супруга, лет десять тому назад, еще при королеве Кристине, некий то ли француз, то ли голландец Луи де Геер получил королевское разрешение на торговлю от лица Швеции со всеми африканскими да ост и вестиндскими землями. Причем, на торговлю монопольную! Знаешь, что это такое?
– Чтоб только он и больше никто!
– Молодец… Продолжаю!
Бутурлин оставил весь свой насмешливоигривый тон и слушал с большим вниманием – маркиза говорила об очень серьезных и важных вещах, комментируя умно и по делу – вот вам и глупенькая красотка! Впрочем, дурой ДагмараФедерика Линнстад никогда и не была, лишь прикидывалась. Вообще же, наученный жизнью Никита Петрович давно уже понял, что умных женщин на свете ничуть не меньше, чем умных мужчин – примерно одинаково. Просто, дамы часто не выставляют свой ум напоказ – пользуются другими средствами…
– Вот так и появилась Шведская Африканская компания. А директоромуправляющим был назначен тот самый Хенрик Карлофф, о котором ты спрашиваешь. Он и высадился на побережье, названном Золотой Берег. Купил у местного чернокожего короля землицу, где и настроил крепостей и торговых факторий. Форт Вильям, форт Кристианборг… да много. И стал губернатором! Все просто.
– А что, кроме шведов да чернокожих королей, там больше никого и нету? – ничтоже сумняшеся, уточнил Бутурлин. Просто уточнил…
– Ты что – ребенок? – ДагмараФедерика непритворно ахнула и всплеснула руками. – Золото! Слоновая кость.
– Будут! – выслушав, безапелляционно заявил Никита Петрович…
Сказал и тут же прикусил язык. Слишком уж умна была собеседница…
– А с Карлоффом дурная история вышла… Да все знают…
– Я – нет, – капитан обиженно поджал губы. – Ты не рассказывала.
– А ты и не спрашивал. Налейка вина!
О Карлоффе, впрочем, было известно не столь уж и много. Только то, что пару лет назад его за какието проделки, а, скорее, в результате интриг, турнули с должности управляющего, новым же был назначен некий шведский дворянин с немецкими корнями – Йохан Филипп фон Крузенштерн, или, на шведский манер – Крузенштерна.
Все это тоже рассказала любвеобильная маркиза и даже обещалась пригласить беглеца на первую же свою ассамблею – то есть уже послезавтра.
– Ну, раз уж он тебе зачемто нужен… Да и самой любопытно взглянуть. Говорят, он поселился в богатом доме на улице Ювелиров! Недалеко от Королевской площади… Вместе с семьей… Супруга его, говорят, прихворнула…
Возвращаясь домой, Бутурлин нос к носу столкнулся с Кристиной – девушка, все в том же скромном наряде, как раз выходила из таверны. И, увидав Никиту Петровича, немного смутилась, что, в общемто, было не оченьто ей свойственно, насколько успел узнать бравый моряк.
– Спасибо за Одноглазого, – приподняв шляпу, улыбнулся капитан. – Твой зеленщик предупредил. Непонятно, зачем ты ему про меня рассказала?
– И – показала, – жрица любви хлопнула пышными ресницами. – Чтоб, если что – всегда мог помочь. Ты, господин капитан, человек хороший. А хорошие люди должны помогать друг другу, ведь так? Сегодня я тебе, завтра ты мне…
Бутурлин прикрыл глаза: ну, вот оно – объяснение… Только какоето уж чересчур простоватое. Так и жизнь не такая уж сложная! Хотя у кого как…
– Я загляну в понедельник? – прощаясь, напросилась гетера. – Пару далеров приготовь.
Вот так вот! Дружба – дружбой, а табачок врозь! Все правильно – денежки любят счет, а юная Кристина – денежки.
Может, познакомить ее с Карлоффом? Чтоб, так сказать поближе узнала… А что? Неплохая мысль. Правда, сперва самому бы познакомиться с беглецом. Но это уже скоро. И еще не забыть запросить аудиенции в морском ведомстве – както надо обосновать поход «Глюкштадта» к знойным африканским берегам. Ну, тут можно не беспокоиться – за обоснованием дело не станет! Адмирал барон Лукас Миккель Йохансен шведов не жалует и, конечно, не будет против, если «Глюкштадт» перережет шведский ручеек с золотом и слоновой костью.