Готамерон. Том II. Право на сталь
Шрифт:
3-й месяц весны, 24 день, Тридвор
Лучи заходящего солнца согревали каменистую террасу, заваленную выбеленными костями. Сотни зверей и случайных путников встретили на ней свою погибель. Прислушник это знал, застыв на краю костяной поляны. В руках у него был самодельный топор с широким каменным лезвием. Тела четверых братьев лежали рядом. Он вновь остался один на севере, и мог рассчитывать только на себя.
Наблюдая за противником, прислушник крепче сжал рукоять топора. Впереди за еловой кроной его ждал великан. Еще шаг, и он оживет; бросится на него, как безмозглый мертвец, восставший из могилы. Юноша глубоко вздохнул и вышел
Прислушник опустил топор и в недоумении посмотрел на врага. Лицо каменного колосса изменилось. Теперь там была аккуратная бородка, короткие волосы и впалые щеки.
– Мастер Виман? – прошептал он.
Да, перед ним стоял десятый аббат кеновии и верховный привелитель ордена нисмантов. Каменный человек в образе Вимана сделал еще шаг и по его телу побежали трещины.
– Запомни, твоя воля должна быть подкреплена магией, как воля рудокопа, дробящего твердый камень!
Треск и рокот нарастали. Фигура задрожала и поползла во все стороны, распадаясь на тысячи кусков. Солнце исчезло за горами, вонзив последний луч в грудь каменного человека. Фигура исполина завернулась в себя и лопнула. Юноша отшатнулся, закрывая лицо руками, но осколки как будто растворились в воздухе.
Вместо них навстречу ему с диким карканьем метнулась стая ворон.
***
Верф вскрикнул, схватившись за чью-то руку, а когда понял за что держится, вскрикнул еще раз. В желтоватом свете масляной лампы на него смотрел тощий прислушник. Опомнившись, Верф шумно вздохнул, собираясь откинуть шерстяное одеяло, но обнаружил, что оно лежит на полу. Вокруг был лишь мрак и серый камень. Остальные койки пустовали. Дверь в келью была открыта.
– Опять проспал, Верф? Молодец. Знаешь, с какой радостью я бы вручил тебе эту чертову лампу?
С этими словами лысый прислушник отошел в сторону и указал на выход. Верф сразу его узнал. Это был Мартин – брат-привратник, а по совместительству раздатчик пайков и любимый дегустатор мастера Януса. Нисманты всегда его хвалили, называя способным учеником. Главным его недостатком был крепкий сон, посему, в наказание, лампы по утрам брат Мартин принимал так же часто, как чаши с вином на винокурнях Януса.
– Вставай же! Ты не мешок с зерном. Мастера ждут.
Верф не сразу сообразил, чего от него хочет лысый прислушник. Он попытался переварить детали странного сна, который в последние дни менялся быстрее, чем погода в горах, потом вспомнил о стезе практика и соскочил с койки.
Расстегнув кушак с серебряной пряжкой, он схватил с самодельного столика рубаху и полуробу. Закинув обе перевязи за плечи, приладил их концы к тяжелой баске, попутно проверив на месте ли талисман. Символ дружбы уже пять лет был надежно зашит в левую перевязь, дожидаясь там своего часа.
Приведя себя в порядок, Верф снова затянул на талии проклятущий кушак, который прислушники должны были носить даже во сне. Тут его взор застопорился на кровати у дальней стены, где спал Дольф. Шустрый паренек давно встал. Наверняка еще и нужду успел справить.
– А Дольф уже…
– Уже, брат, уже! – мерзко огрызнулся Мартин. – Все давно ждут только тебя.
– Почему же он меня…
Тут Верф вспомнил о суеверии, и нервно рассмеялся, представляя, какой нисмант получится из Дольфа. Действительно, если ты, как старая бабка веришь, что сознание разбуженного человека не успеет
Затянув ремешки на сандалиях, Верф поспешил следом за Мартином. Вдвоем они поднялись по узкой лестнице во дворик-сад, окруженный колоннадой с черепичной крышей. Оказавшись на свежем воздухе, Верф понял, почему так хочет спать. Снаружи по-прежнему царила ночь. Луитгардская трапеза закончилась пять часов назад. Всенощную им разрешили не посещать. Верф помнил, как вернулся в келью с полным животом и тяжелыми мыслями. Там он долго лежал с закрытыми глазами, измышляя, что ждет его на посвящении и как мерзавец Рег будет их всех убивать. В итоге ему все-таки удалось задремать, но выспаться он так и не сумел.
Двигаясь по узкой дорожке меж грядок, Верф провел пальцами по листьям и смочил глаза росой. Над головой черной громадой нависали утесы. Еще выше белый свет дарили звезды и округлившаяся луна. Следуя за Мартином, он вошел в арочную галерею и снова спустились под землю. Вокруг потянулись узкие тоннели и пустые камеры. Подвальный коридор, соединявший дворик с кухонной пристройкой, вывел их к широкой лестнице, а оттуда во двор.
Верф не успел опомниться, как очутился в толпе людей. Вокруг собрались миряне; друзья и родственники тех новициев, которые приобщались к стезе практика. Несколько крестьян о чем-то живо переговаривались с коротышкой Валлом. С Регом перешептывался какой-то заспанный тип в кожаных доспехах. С громилой Кенредом пришла проститься мать. Рыжеволосый бастард Имарос стоял в сторонке один и, обхватив себя руками, смотрел на витражное окно базилики, наполненное серебристым светом. Остальных участников не было видно за спинами визитеров.
Тряхнув головой, Верф отогнал дрёму и направился к Дольфу. По пути он заметил Вертигуса и Торакса. Оба мастера стояли под открытым небом и, уткнув кулаки в бока, наблюдали за паствой. Еще дальше у ворот кеновии дежурил Тамадан. Седовласый проповедник прогуливался вдоль стены, сложив руки в безразмерные рукава мантии.
– Брат, скорее сюда! – замахал рукой темноволосый паренек. – Нас скоро позовут!
Дольф расположился в сторонке. Рядом с ним, прислонившись спиной к стене, стоял толстяк Уотт. Там же Верф заметил своего нового знакомого. Коренастый ополченец с треугольной бородкой сидел на мраморной скамье в обнимку с костылями. Призрев утреннюю прохладу, Бург носил только хлопковую рубаху и обрезанные кожаные штаны. Левая нога стража была обмотана конопляными повязками и зажата меж двух сосновых досок. После побега из подземелий ему сразу оказали помощь; отнесли в гостевой дом, где тот и провел следующие два дня, питаясь зельями и кашей.
Встав рядом с друзьями, Верф обратил внимание на еще одного провожатого. Рядом с Бургом сидела девочка в сером платьице, совсем еще маленькая. Белые пальчики ее левой руки, увенчанные разноцветными кольцами, почему-то лежали на бедре стража. Ему это показалось странным, так же как и волосы ребенка. Кто-то зачем-то покрасил их в светло-вишневый цвет.
– Вот и наступил наш день, – выдохнул Дольф, схватив его за плечи. – Не думал, что будет так страшно! Правда, не думал!
– Брат мой, страха не существует. Он у тебя в голове, – деловито произнес Уотт, поглаживая второй подбородок. – Ты боишься неизвестности, а это глупо, поскольку лишь Нисмасс ведает о том, что тебя ждет. Мастер Вистан на занятиях философией часто говорит, что мысли о грядущем мешают свершению дел в настоящем.