Шрифт:
Annotation
От мастера экстремальных ужасов Эдварда Ли, автора более пятидесяти книг, которые пересмотрели границы разврата в художественной литературе! Представляем роман, который собрал вместе всех его самых экстремальных персонажей в один эпический, выворачивающий наизнанку, шедевр ужаса.
Измученный ночными кошмарами пыток и жесточайшего насилия Писатель, лишившийся памяти вследствие травмы, пытается разгадать тайну своего забытого прошлого. Единственная зацепка — это страница из незаконченной рукописи, найденная в старой механической печатной машинке, найденной в захудалой гостинице в Западной Вирджинии, в маленьком городке под названием Люнтвилль. Здесь он и будет искать ответы, веря, что память вернется, если он закончит рукопись.
Но Люнтвилль - это не какая-нибудь сраная дыра в лесу. Местные здесь зарабатывают лишнюю
Представляем "Готику Белого Отребья", первую книгу в серии долгожданных романов для любителей реднек-кошмаров и захолустного ужаса, что вызывает множество классических грубых выходок Эдварда Ли, исследуя еще более отвратительные и тревожные новые направления.
Эдвард Ли
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Эдвард Ли
"Готика Белого Отребья"
Примечание Автора:
Во-первых, я должен принести свои извинения моим поклонникам за то, что так долго не дописывал эту книгу. Боюсь, моё единственное оправдание - возраст, сука. Тем не менее, вот она, книга, которую я могу назвать своей гордостью. В некотором смысле она объединяет мои многие предыдущие рассказы, повести и романы. Кроме того, это будет первая часть из серии романов, продолжающих мою мифологию. Я верю (и надеюсь!), что она прекрасно сработает, как и самостоятельный Роман, но было бы лучше, если бы вы сначала прочитали мои книги «Минотавру» и «Толстолоба».
Во-вторых, благодарю вас за покупку данной Книги. Надеюсь, вам понравится читать её так же, как мне нравилось писать её.
С наилучшими пожеланиями,
Эдвард Ли
Раздался стук в дверь. Когда Никофф Pаскол открыл её, он увидел зловещий круг проклятий, апофиз скорбного духа– поневоле: ницшеанскую бездну. Он мечтал о полной темноте, о резких звуках и криках; это были все те вещи, за которыми он наблюдал из замочной скважины своей двери в старом мотеле. Там была Тьма, которая каким-то образом была насыщенной, в которой пересекались паровые массы с лицами, похожими на дым от зелья, и заостренными ухмылками. Его сердце бешено заколотилось, когда грациозная рука - несомненно, рука какой-то женщины из внешнего мира - протянулась из гноящегося ущелья и взяла его руку. Он думал об отсутствии света в этом существе, стоящем перед ним из плоти и крови.
Действительно, он думал о потерянных мирах.
Конечно, этот соблазнительный силуэт мог быть только ответом на тридцатилетний эстетический вопрос. Как цель самых искренних поисков каждого писателя: поиск женщины, которой он никогда не сможет обладать. Увы,– подумал он.
– Вот я стою лицом к лицу с Богиней Hового Темного Века,– и какая это была ужасная и радостная мысль!
Рука крепче сжала его руку. Глаза умоляли его, широко раскрытые и сияющие, как маленькие луны, и голос звучал, как будто из самой бездонной пропасти земли, чтобы предложить: Пойдём. Пойдём со мной... и ты увидишь...
Затем Никофф Раскол последовал за ней из комнаты в живую, пульсирующею тьму.
* * *
Вот моя загадка. Вышеизложенная страница, как мне сказали, была найдена в старой ручной печатной машинке в грязном мотеле в середине 90-х. Очевидно, я автор этой страницы. Я совершенно не осведомлён о местоположении этого мотеля, и я понятия не имею, что я там делал.
Меня зовут ________ __, и я родился 25 мая, 19__. Я это знаю из водительских прав. Некоторое время назад врач сказал мне, что у меня появились хронические симптомы преходящей глобальной амнезии, диссоциативной амнезии и ретроградной амнезии - трёх типов катастрофического дефицита памяти, которые редко встречаются вместе. МРТ не выявил никаких следов предшествующего церебрального несчастного случая или механизма заболевания и никаких признаков сильного удара по голове. На самом деле, это была весьма интересная болезнь: я не мог вспомнить ни одной детали, ни одного аспекта из моей жизни, но при этом я помнил все основные мировые события, которые произошли при моей жизни, и также я помнил всё, что учил и узнавал. Например, я знал, что учился в Гарварде и Йеле, изучал язык, искусство, философию, литературу и многое другое. Я помнил точную планировку Гарвардского двора, Киркланд-стрит, туннель Теда Уильямса, мемориальный зал и дату основания школы, в которой учился - 1636 год. И все же я не помню, чтобы был там. Я не помню ни одного студента или преподавателя. Я помню, что Тихо Оттесен Браге был датским астрономом огромной важности, и что он умер от разрыва мочевого пузыря, и у него был серебряный нос, потому что свой настоящий потерял в бою на мечах. Я помню, что Эммануил Сведенборг начал издавать ”Daedalus Hyperboreus” в 1715 году, и утверждается, что он смог превратить свинец в золото в 1770 году, доказав абсолютное единство Высшей Сущности и бытия. Я помню, что в 216 году до нашей эры карфагенская армия под командованием Ганнибала Барки уничтожила самую большую римскую армию на равнине Канн, убив за один день 75 000 легионеров.
Но я не помню ни своих родителей, ни друзей, ни где я родился.
Не помню, когда именно ко мне вернулось хоть какое-то подобие осознания. Люди, утверждавшие, что они мои близкие друзья, говорили мне, что я известный писатель-фантаст. Это, несомненно, было правдой, потому что один из них сказал мне, что у меня есть шкафчик, ключ от которого был в моём бумажнике вместе с правами, кредитными карточками и т.д. Там же была небольшая записка с адресом хранилища и номером “154”. В этом шкафчике я нашёл все мои опубликованные Книги, несколько десятков, и все с моими более молодыми авторскими фотографиями в конце. Очевидно, я был вполне экзистенциальным человеком - ни жены, ни детей, ни постоянного жилья. Это указывает на то, что в течение многих лет я был обитателем мотелей, всегда в поиске вдохновения и мест, в которых можно писать. Кроме того, у меня был счёт в банке, на котором лежали деньги, при этом достаточно значительная сума, по-видимому, они поступали непосредственно от издателей. Я мог бы бесконечно рассказывать о своём неожиданном открытии самого себя, но это было бы несущественно. Я почувствовал побуждение открыть одну вещь: моё последнее местоположение перед началом моей амнезии.
Эта перспектива не давала мне покоя. Я понадеялся, что, может быть, тайна моего состояния кроется в одной из моих книг, и потому потратил немало времени на прочтение каждой… и ни одна из них не пробудила ни единого воспоминания. (К моему сожалению, большинство из них оказались скучными, довольно напыщенными, почти неинтересными и не всегда связными, даже несмотря на восторженные отзывы таких литературных газет, как «Нью-Йорк Таймс», «Чикаго Трибьюн», «Атлантик Мансли» и многих других.)
Как я мог знать о знаменитых изданиях, например, всё том же «Нью-Йорк Таймс», но не знать о том, что меня в нём рецензируют, или о написании книги, которая была рецензирована? Моя болезнь действительно была странной, но в то же время весьма интересной.
Казалось, мне не для чего жить в будущем, потому что я не знал, для чего жил до этого момента. Я не знал, что делать со своей жизнью теперь, когда она почти вся прошла без моего ведома. Я думал овольтеровском Кандиде, считавшем мир бесполезной местностью ужаса и глупости и выходившем из его бурлящего орифи, чтобы возродиться в местности истины и актуализации. Я подумал о Рокентене в «Бледной Тошноте» Сартра и последнем путешествии Пекода.