Готова на все
Шрифт:
Буквы, написанные кривоватым отцовским почерком, так хорошо знакомым Эле – сколько его статей она в свое время перепечатала, еще даже не на компьютере, а на старой, раздолбанной пишущей машинке! – блохами скакали перед глазами, словно хотели спрыгнуть с листа, увернуться от ее взгляда.
«Вещи, которые должны быть возвращены немедленно!» – гласил безапелляционный заголовок. И дальше следовал четкий, по пунктам список:
«Серебряные ложечки, принесенные в приданное моей покойной женой».
«Принадлежащий лично мне серый телефонный аппарат, подаренный моей нынешней женой».
«Детские книги, изъятые
– Ложечки! Телефончик! – бабушка металась по коридору, не в силах остановиться, - Я сама, дура старая, подарила им аппарат с переносной трубкой, а тебе мы переставили старый. А теперь оказывается, все его!
Эля подняла на бабушку остановившиеся, непонимающие глаза:
– Он хочет забрать у Яся детские книжки? – неживым голосом спросила она.
Бабушка глухо, страдальчески вскрикнула и бросилась к Эле:
– Маленькая моя, не надо, не плачь! Ничего мы ему не отдадим, никаких книжек…
– Отдай! – глухо сказала Эля, перехватывая протянутые к ней бабушкины руки, - Отдай ему все, что он захочет.
– Нет!
– Да, - Эля поглядела бабушке в глаза и несколько раз подтверждающе кивнула, - Он ведь согласился позвать оценщика для совместной продажи – и теперь отлично знает, что мы у него на крючке. И будет пользоваться по полной программе. А мы будем молчать и выполнять все его требования – лишь бы он снова не отказался. Бабушка, нам нужно разъехаться с ним, чего бы нам это не стоило! Сегодня он у ребенка детские книжки отбирает – что он сделает с ним завтра?
– Давай я хотя бы купленный мной телефон заберу – а им этот самый серый поставлю, раз он им так дорог! – мстительно пробормотала бабушка.
Но Эля категорически покачала головой:
– Ничего! Я все что угодно отдам, чтобы мы спаслись отсюда, и Ясь не жил под этим вечным дамокловым мечом своего так называемого дедушки!
«И чтобы самой не сжиматься в комок, когда он проходит по коридору, и не бояться, что ты умрешь там, за плотно закрытой дверью, а я не сумею преодолеть свой страх перед отцом и прийти тебе на помощь».
– Подожди, я сейчас, - шепнула она бабушке, отпуская ее руки, - Лучше сделать это, пока Ясь спит.
Она тихо приоткрыла дверь и скользнула внутрь. Быстро и бесшумно отключила и без того со вчерашнего дня молчащий телефон и направилась к книжным полкам. Яркие форзацы детских книжек сквозь призму слез казались перекошенными и словно бы переламывались пополам каждый раз, когда Эля моргала.
Ничего, книжки – ерунда. Только бы разъехаться, наконец, и зажить нормальной, безопасной жизнью – купит она Яське новые книжки. Получше этих, которые еще бабушка покупала своему маленькому сыну, ныне повзрослевшему и научившемуся так внимательно приглядывать за своим имуществом. Эти книжки в своем детстве, читала маленькая Эля. А вот этот «Чипполино» только ее. Его купила мама – Эля это точно помнила. Институт, в который работала мама, был напротив Элиной школы и после уроков Эля могла забегать к ней. Усталая женщина с целой торбой тогда абсолютно дефицитных книжек забрела на мамину кафедру и изголодавшиеся по литературе кафедралы моментально расхватали
Эля не сможет рассказать эту историю Ясю. Потому что сейчас она отдаст этого «Чипполино» вместе с остальными книжками. И Ясь никогда не возьмет его в руки.
Этот сборник сказок отец сам подарил Ясю. В списке «востребованного имущества» его нет, но все равно лучше вернуть. Хотя сколько бы она отцу не отдавала, он всегда будет думать, что где-то в невозможных тайниках она прячет нечто ценное и безусловно принадлежащее ему, о чем он просто позабыл и потому не может стребовать, как мамины ложечки.
Вот они, ложечки. Их мама подарила ей еще на свадьбу с Виктором, но что она – доказывать будет? Что беречь ложки, если она даже Яськиного обожаемого «Карлсона» не осмеливается уберечь. Вечером Ясь потребует читать дальше – и что она ему скажет?
Не отрывая глаз от спящего Яся, Эля потянулась к лежащей на столике книжке. Ее слепо шарящие пальцы нащупали глянцевитый переплет, Эля неловко ухватилась за его край… Книжка скользнула по столу и с глухим стуком шмякнулась об пол. Эля застыла. Ясь неловко завозился во сне, заплямкал губами, перевернулся на другой бок и снова ровно задышал.
Эля судорожно выдохнула, подняла книжку и зажав ее подмышкой, направилась к лежащей на полке стопке.
За ее спиной раздался длинный сладкий зевок.
Протирая кулачками слипающиеся глаза Ясь столбиком сидел на диване. Встрепанные короткие волосики торчали «дыбчиком».
Он отнял кулаки от глаз и затуманенно воззрился на Элю:
– Маа-ам, а куда ты «Карлсона» несешь?
Жалкая улыбочка уличенного воришки проступила у Эли на губах, она невольным движением спрятала книжку за спину.
– Ну ма-ам? – снова вопросительно протянул Яська. Сон потихоньку уходил из его глаз и он уже настороженно уставился на сложенные стопкой книги, - Зачем ты мои книжки вынула?
– Видишь ли, Яська… Мы только думали, что это твои книжки, а теперь получается, вроде как не твои… - растерянно забормотала Эля. Что она несет? Она снова выдавила на губы улыбку, извилистую и темную, точно сапожный крем из тюбика: - Их починить надо, подклеить…
– Они целые! – немедленно возразил Яська.
– Надо, Ясик, надо… - Эля торопливо кинула «Карлсона» поверх остальных книг, и словно невзначай подхватив всю стопку, заторопилась к выходу.
– Мама! – Яську сорвало с дивана, он ткнулся Эле в колени и обхватил ее ручонками, не давая сдвинуться с места. – Ты их уносишь, мама!
– его запрокинутое личико глядело на нее снизу, губки изогнулись плаксивой подковкой.
– Пусти меня, Ясь! – тихо-тихо попросила Эля, чувствуя, что еще секунду и она просто не выдержит, дико взвоет, захлебываясь истерикой.
– Мама, не забирай мои книжки! Оставь, мама! – личико малыша сморщилось, частые-частые слезы покатились по круглым щекам, - Я их люблю, мама, не забирай!