Готовься к войне
Шрифт:
– Например, - продолжала меж тем красивая молодая, - у нас есть такой клиент - фирма «Альянс», директор некто Солодюк, - они берут наличные почти каждый день, и всегда крупные суммы, и никак не объясняют - зачем…
– Пусть, - ответил банкир, очень небрежно (а внутри напрягся).
– Во-первых, с этим «Альянсом» мы разберемся. Во-вторых, предлагаю свернуть разговоры о работе.
Алиса склонила голову набок
– Странно. Мне казалось,
– Нет, - сразу возразил банкир.
– Эта стадия давно пройдена. Трудоголики - больные существа. Они неэффективны. Мы не должны работать много. Мы должны работать столько, сколько нужно. В соответствии с законом Паркинсона, работа занимает все отведенное для нее время. Поэтому я тружусь мало. Зато - очень быстро.
– Все равно, - рыжая, теперь уже не стесняясь, откровенно наблюдала за ним.
– Вы фанатик. Можно еще спросить? Кое о чем?
– Конечно.
Знаев улыбнулся и понял, что наконец он ее расшифровал. Она любопытна. Любопытство - непременный спутник жизнелюбия.
– В вашем кабинете нет ни одного стула. И кресел нет, и столов… Только диванчик маленький.
– Я не люблю сидеть. Предпочитаю вертикальное положение. Когда я думаю - я хожу. Лимонов однажды сказал, что знаменитая скульптура Родена «Мыслитель» вводит в заблуждение. Думать - значит двигаться. Мне кажется, неподвижный человек не придумает ничего хорошего.
– Но сейчас вы сидите.
– Терплю, - прямо сказал финансист.
– Кроме того, сейчас я не в офисе. Я отдыхаю.
– Я бы, наверное, тоже хотела стать такой энергичной. Как вы.
– Я - энергичный?
– Знаев поймал себя на том, что тон его слов становится все более самодовольным, и поморщился.
– Это тоже в прошлом, Алиса. В молодости - да, был энергичный. Не спал по трое суток А теперь мне - сорок один. И я просто еду по рельсам, которые сам себе проложил. Двадцать пять лет назад…
– Вы всегда были банкиром?
– Нет. Сначала я был музыкантом.
– Никогда бы не подумала.
– Я играл на гитаре. Много лет. Хотел стать рок-звездой.
Ага, подумал он. Попал. Она почти в восторге.
– Я учился в музыкальной школе. Создал группу. Мы играли хард-рок. Выступали в ресторанах. Но это было давно.
– А потом?
– Потом я занялся бизнесом. И купил себе банк
Гарсон, подошедший подлить вина, явно слышал окончание фразы, и Знаев опять ощутил стыд. Наверное, со стороны я выгляжу вульгарно, подумал он. Толстосум ужинает потенциальную пассию. Втирает,
Официант, впрочем, и бровью не повел; это был хороший официант, внимательный, а главное - быстрый; Знаев всегда здоровался с ним за руку и оставлял большие чаевые.
– А как же музыка?
– спросила рыжая.
– Гитара?
– Гитара - это очень серьезно, дорогая Алиса. Нужно упражняться. Каждый день. С утра до вечера. Нужно полное самоотречение. Все серьезное требует полного самоотречения.
– Банкир вздохнул; он ненавидел разговоры о музыке, как всякие разговоры о всякой несбывшейся мечте.
– Я был готов к самоотречению. Это я умел. Это просто. Я не был готов к тому, что бог обделил меня талантом. Из меня никогда не вышло бы Джо Сатриани.
Он протянул к собеседнице раскрытую левую ладонь и поиграл в воздухе пальцами:
– Видите? Слишком медленно.
– А вы хотели быть самым-самым.
Он кивнул. Рыжая сделала глоток и задумалась.
– Кроме того, - продолжил банкир, - рок-музыка - это определенный образ жизни. Записать великий хит и умереть в тридцать лет от передоза, - вот путь рокера.
– А вы не хотели умирать в тридцать лет.
– Я, - признался Знаев, - хотел записать великий хит. Но я… его не услышал. Джон Леннон - услышал. Моррисон - услышал. И Хендрикс. И Кобейн. И Блэкмор. И Сид Вишез. И Уотерс. И Мур. Они - услышали. Цой услышал. Майк Науменко услышал. А я - нет.
– Вы очень гордый, - сказала рыжая.
– Почему вы не пьете вино?
– Я за рулем. Я хотел предложить вам подвезти вас домой.
Алиса отрицательно покачала головой.
– Это абсолютно лишнее, - принужденно сказала она, и ее лицо сделалось надменным.
– Кроме того, я живу далеко. В Подмосковье.
– Я тоже.
– Тем не менее спасибо, но я как-нибудь сама.
– Вы тоже гордая.
– Это не гордость.
Да, подумал Знаев. Разумеется. Это не гордость. Она всего лишь не желает спешить. Она ничего не решила. Она удивлена. Сорокалетний миллионер навязывает себя в бойфренды - разумеется, тут надо проявить максимальную осторожность. Тут можно сорвать джек-пот.
Или круто обломаться.
– Прошу пардона!
– воскликнул подошедший Шуйский. Он был уже прилично пьян (а может, даже неприлично пьян) и пожирал Алису глазами.
– Серега, хоть ты мне посочувствуй! Я попросил этих козлов позвать сигарного сомелье, а они, оказывается, вчера его уволили…